Маяк остается на месте, но времени у него тоже мало.

— Молодые люди! — окликает нас контролерша. — Третий звонок уже скоро!

— Я прошел отборочный? — перехожу сразу к сути. — А значит, могу участвовать хотя бы в первом туре. А дальше — посмотрим. Может, не приду первым сам, а может, ты специально для меня какое-нибудь разбитое корыто выберешь. Но я хочу в заезд. Ты же не хочешь, чтобы другие узнали, что ты правила не соблюдаешь?

— Каков гаденыш, ты мне еще и угрожаешь?

— Я хочу то, что принадлежит мне по праву. Я прошел отборочный.

— Черт с тобой. Инфу о машине получишь на телефон сегодня же.

Маяк хочет уйти, но я хватаю его за рукав в последний момент. Я наконец-то понял, что не давало мне покоя в его словах.

— Почему ты сказал, что меня мать спасла? Дело закрыли после того, как Дмитриев забрал все претензии.

Лицо Маяка вытягивается, а потом он принимается хохотать.

— Так ты не знаешь, что ли? Ой, ну умора!

— Молодые люди, имейте совесть! Не на базаре!

— Уже идем! — отзывается веселый Маяк. — Простите за шум! Ну ты даешь, Костян. А я-то думал, ты специально в театр поперся, а ты случайно, что ли?

— Чего я не знаю? — ору громче.

— Скоро узнаешь! — отвечает Маяк, не оборачиваясь.

Он исчезает, а я от бессилия луплю кулаком по стене возле себя.

— Что вы себе позволяете? — подскакивает ряженый, у которого я брал программку. — Сейчас охрану вызову!

— Не надо. Сам уйду.

Сую ему в руки купленный буклет и иду на выход. Насмотрелся. Хватит. Все мозги эти две недели были балеринкой заняты.

В опустевшем коридоре слышу, как за стеной снова настраивается оркестр. На часах еще полно времени до полуночи, а мать меня раньше дома не ждет.

Вот и славно.