— Кстати, почему тебе нельзя подходить к компьютеру? — наконец вспомнил я. — Может, расскажешь? Я умею хранить чужие секреты.

Он долго молчал, прежде чем признаться:

— Я поклялся.

— Ого! — сказал я. — Черт возьми! Кому и в чем?

Он не ответил. «Герой дня оставил вопрос без комментариев», — пишут в таких случаях. И до самого дома мы не смогли найти другую тему для разговора, так и брели, молчали. Ишь ты, обиженно думал я. Щенок щенком, а туда же — «поклялся». Тайна, зарытая в землю, рыцарский роман… Если честно, этот парень нравился мне безумно. Неведомая клятва, любовь к крысам и информационным технологиям, безрассудные поиски отца и даже замена десятичного мира восьмеричным — все это ломало мою окостеневшую душу. Рядом со мной шагал истинный романтик. Новый романтик. Было в нем что-то, чего не было во мне. И тогда я спросил его о том, что мучило меня все время, пока мы путешествовали в школу и обратно. Я решился спросить, потому что понял — с таким человеком можно говорить о чем угодно, не опасаясь причинить ему боль.

— Ты что, один остался? Есть у тебя бабушка-дедушка? Или сестра, брат?

— Старший брат был, — равнодушно отозвался мальчик.

— Что значит — был?

— Погиб. Убили на войне.

— На ка…какой войне? — Я остановился, забыв идти.

— В боях за Грозный, в июле.

Это было слишком. Чересчур. Запредельно. В июле — значит, совсем недавно, два месяца назад… Что за демон играет с несчастной семьей, думал я, понимая, что никаких вопросов больше задавать не захочу. Какие тут могут быть вопросы? Разве что один, спустившийся с высших сфер термодинамики: «Есть ли у хаоса цель или только ограниченный набор функций?»

Я пошел домой, а мальчик остался, сказав, что еще погуляет, поиграет с моей дочкой. Дочь была на детской площадке, качалась на качелях. Возвращайтесь вдвоем, сказал я в ответ, жена блинов напечет, приходи, не стесняйся. Вот такие последние слова он услышал от меня, до того как исчез.

Не мое это дело, убеждал я себя непонятно в чем, стиснутый кабиной лифта. Все это — не мое дело…