– Хорошо, Кобб, спасибо. Огромное тебе спасибо.

Кобб и Дженни отключились, и Ренди переключил ювви на Вилла-Джин. Он попросил Вилла-Джин показать ему окружающее глазами суперпиявки и обнаружил, что цыпленка можно прекрасно использовать как телеробота. Ренди быстро провел Вилла-Джин по кухне, по всем ее уголкам и закоулкам, собирая кусочки оставшегося от Парвати имиполекса и шарики камота.

– Будь готова отдать этот камот мне, когда я у тебя попрошу, – напутствовал Ренди Вилла-Джин. – Не растеряй его.

Он не собирался принимать камот сейчас или даже в ближайшем будущем, хотя кто знает.

Ренди велел Вилла-Джин запрыгнуть в сумку и застегнул молнию. Итак, с Бангалором покончено. Ренди тяжело вздохнул. Он еще несколько минут побродил по своей квартире, разглядывая в окнах знакомый базар и далекие холмы. Он был здесь счастлив. Если бы только Парвати могла любить его. Когда он спускался по каменным ступеням Типу Бхарат, на его глазах блестели слезы. Возле подъезда его ждал рикша, имеющий вид повозки, в которую обычно запрягали буйволов.

В «Личинке Носорога» Ренди застал Рамануджана, взволнованно пьющего из большой кружки чай с шафраном. Рамануджан работал в лаборатории всю ночь напролет.

– Вы испытали суперпиявку на своей подружке? Каковы результаты опытов, мистер Такер? Как мы сегодня себя чувствуем, голова немного не на месте?

Рамануджан сильно потер свои коричневые ладони, заляпанные препаратами, и просиял улыбкой, не дожидаясь ответа.

– Отлично, отлично. Кстати говоря, мне удалось обнаружить процесс, дьявольски остроумный, который существенно упрощает изготовление суперпиявки. Да, совершенно радикальным образом все упрощается. Вы только посмотрите на это уравнение – оно прекрасно!

Рамануджан принялся хватать со своего письменного стола и совать Ренди под нос листки бумаги с какими-то каракулями, и Ренди, преодолевая головную боль, неохотно наклонился, чтобы дать лучший обзор микрокамере.

– Это санскрит, Шри?

– Я так понимаю, что вы изволите шутить? Символ, тот, что стоит слева, конечно же, означает знак интеграла по бесконечности, в общем виде описывающий геометрическое представление четырехмерной квазикристаллической структуры.

В правой части уравнения находится семнадцать, деленное на корень кубический из л. Вот, будьте любезны. Я назвал это Уравнением Мозаики. Красота математики позволяет получить изящную технологию. А теперь пойдемте в лабораторию, и я продемонстрирую вам собственно процесс. Но прежде – ах, ах! Сканирование, как всегда, как же я позабыл! Прошу, погрузите сюда свою безрассудную голову.

Ренди был уже к этому готов. Легко прикоснувшись к брови, он снял микрокамеру и держал ее на кончике пальца до тех пор, пока происходило сканирование внутренности его головы.

Легче легкого. Надев скафандры, они вошли в лабораторию.

– Значит, вы сегодня сделали несколько новых суперпиявок? – спросил Рамануджана Ренди, присаживаясь к наноманипуляторам. – Мне не терпится приступить. Нельзя ли пройти весь процесс сначала до конца, чтобы я лучше понял детали?

– В самом деле? – Рамануджана внезапно обуяла подозрительность. – Так как у вас прошла ночь, мистер Такер? Я нахожу ваше теперешнее состояние как-то подозрительно нетипичным, еще более вызывающим, чем прежде.

– Что? Да нет, все в порядке, Шри. Просто все оказалось совсем не так здорово, как хотелось, если говорить начистоту.

Я прилепил к Парвати суперпиявку и трахнул ее, а потом попросил ее приготовить мне обед. А она взяла и отравила меня камотом, а потом спровоцировала меня, и я порубил ее на куски ножом. Потом все куски, на которых не было суперпиявки, сползлись и слились все вместе, и Парвати опять стала как новенькая. Короче говоря, она сбежала от меня в Замок Кург. Она больше не любит меня. И все, что мне, теперь хочется, – это заняться работой и работать двадцать четыре часа напролет, чтобы забыть ее.

Внезапно новая мысль осенила Ренди.