— А… а вы хорошо знали своего дядю?
— Нет, не очень. У него был дом и лаборатория на холмах в Салерно. Он был человек науки, но мне говорили, что он лишился рассудка.
Мэтью замолчал. Две вещи, которые она сказала, привлекли его внимание:
— У вас лицо изменилось, — заметила Розабелла.
— Простите?
— Ваше лицо. Что-то в нем только что поменялось.
— Скажите мне, — произнес Мэтью, стараясь прощупать эту мысль со всех сторон. — А каким именно ученым был Киро Валериани?
— Я не знаю точно. Моя мать и отец никогда не говорили о нем. Только позже я узнала, что он повесился в своей лаборатории.
— Повесился? У вас есть хоть малейшие предположения, почему?
— Вот, что я понимаю, — пробормотала она. — Он… ну… сделал что-то. Это было то, что заставило его сойти с ума, как сказали мои родители. Дядя сделал что-то, что свело его с ума и… я знаю, как это звучит — я бы сказала
Мэтью стоял в лучах солнца, но вдруг почувствовал страшный холод.
— То, что он создал, было…
— Я не могу этого сказать. Это все, что я знаю о той истории. Я однажды спросила свою мать, но она сказала, что мне не следует больше об этом упоминать, потому что дядюшка Киро был хорошим человеком, которого что-то сломило, когда Лорена — его жена — умерла от лихорадки. После этого он начал изучать темные вещи и уже не был тем братом, которого она когда-то знала.
— Темные вещи? — и снова Мэтью почувствовал, как холодок бежит по его спине. — Ваша мать никогда не объясняла, что это значит?
— Нет, никогда.
— Я уверен, что профессор был бы рад поговорить с вашей матушкой…
— Она не знает, где Бразио. Никто не знает.
— Понятно, — только и выдавил Мэтью. Но он думал, что Бразио, на самом деле, является лишь средством достижения реальной цели. Профессор Фэлл хотел найти творение Киро Валериани, которое тот создал в своей лаборатории. Возможно, оно сейчас у Бразио? Или он просто знает, где это находится?
— Так, выходит,