Он только сейчас заметил, как мысли об ипотеке или о кредите на машину ушли куда-то на задний план, и что настоящее горе, или боль, – он не знал, какое определение дать тому состоянию, в котором прибывала Оксана, – встали перед ним во всем своем великолепии.
Прошел день, он опять не находил себе места, но уже по более конкретной причине. Был День Победы. Он не выдержал, и вечером направился к Курскому вокзалу, на самом деле, не надеясь на ту же удачу, что в прошлый раз. Но вышло все совсем по-другому.
– Скоро салют, – говорил один полицейский другому.
– И что?
– Давай какую-нибудь бомжатину сгребем?
– Зачем?
– Приказ помнишь?
– Нет.
– А я помню. Короче, в отделе сейчас квасят, давай хоть кого заберем и присоединимся. Ты как?
– Ты дурак?
– Да придумаем чего-нибудь. Скажем… нет, потом придумаем. Кого полегче цапнем, и мы за праздничным столом. И я старше по званию.
– Только от нас уже несет. Ты хочешь так в отделе появиться?
– Там никто не заметит. Кто на задании, того, сам понимаешь, нет, а кто скучает в отделе, у тех праздник. Да, День Победы, как-никак. Давай немку какую схватим.
– Ну, ты… а где ты ее найдешь?
– Вон, на вокзале?
– Ты сдурел? Это чужая территория! Нам за это…
– Никто не заметит. Там проще. В честь праздника!
Напарники направились к Курскому вокзалу, зашли в зал ожидания, убедились в том, что поблизости не видно их коллег из линейного управления, и, не наводя паники, выбрали себе немку, коей оказалась Оксана. Она была, на их взгляд самой легкой добычей.
У Оксаны же, как обычно, огонь вошел в голову, и она принялась сопротивляться, не скупясь на выражения. Ее обхватили за руки, за ноги и поволокли к выходу.
Именно в этот момент в зал вошел Андрей. Он не сразу понял, что произошло, но когда увидел, как Оксану тащат на себе два здоровых полицейских, он растерялся.