Я вздрогнула. Подняв голову, посмотрела ему в глаза.

— Сашенька, пусти… пожалуйста…

— Нет.

Но в тёмно-карих глаза стальная твёрдость. Она давит и прогибает… и одновременно будто обволакивает. Он сам, сам этого хочет. Очень хочет. Потому что под этой твёрдостью, под стеной льда — огонь. Я всегда его видела. Чувствовала.

— Хорошо…

Не смогла. В очередной раз. Не смогла. Никогда не могла…

— Ты будешь моей моделью.

— Я буду твоей моделью…

— Начнём завтра.

— Завтра…

И снова замолчал. Сказал всё, что хотел, может уйти. Но почему-то не ушёл. Почему-то продолжал стоять и обнимать меня. Я чувствую — напряжён. Сильно. В нём… будто какая-то внутренняя борьба. Но почему? Из-за чего? Что происходит?

Но спросить я не успела. Саша словно прочёл мои мысли, и, осторожно разомкнув объятья, вышел из кабинета.

Минут пять я просто стояла и тупо смотрела на дверь. Потом потащилась домой. Никакая. Опустошённая. Измученная. Глаза на мокром месте.

Слава богу, Женька был дома. Играл в какую-то игрушку за компом, но когда увидел моё состояние, бросил всё.

— Что случилось?! — с тревогой спросил он, помогая мне раздеться.

Вместо ответа я уткнулась в него. Обняла. Крепко-крепко. Он тоже обнял. Тоже тепло, но… не так. Не так, чёрт подери, не так, не так!!! Ну почему?!

— Наташ…

Я рыдала.

Он явно был растерян, гладил меня по волосам. А я пыталась найти в себе, в своих ощущениях что-нибудь, ну хоть малейший, самый слабый намёк на то, что недавно ощущала в объятьях Градского.

И знаете что?