Происходит дальнейшее сближение старца-владыки с молодым Дроздовым. Как знать, не прозревал ли митрополит Платон в скромном и невидном собою учителе своего преемника? Дважды обращались к нему жители Коломны с просьбой рукоположить Дроздова в иерейский сан и отпустить его в родной город на приход, но владыка отказывал им: «Он мне самому нужен!».

Митрополит еще в феврале 1806 года предложил Василию избрать монашеский образ жизни, но он уклонился от ответа.

Возможно, молодой учитель находился в муках выработки собственного жизненного идеала, и потому кое-что в стиле митрополита его смущало. Кое-что – это картины Болонской и Римской школы, китайские ширмы, занавеси и фарфор, статуэтка Будды на яшмовой колонне в митрополичьих покоях; это пение кантов семинаристами в лавровых венках, фейерверк и иллюминация при приеме в Лавре коронованных особ – смешение светского и духовного, затейливое и свободное соединение строгих церковных начал и мирского буколического духа XVIII века. Василий ничего этого не осуждал, но едва ли мог принять.

Душа человеческая – тайна для окружающих, а подчас и для самого человека. Как понять себя? Как распознать свое истинное призвание? Как верно определить свое место в жизни и способ своего служения? Эти вопросы волновали молодого учителя. Вероятно, ответ он искал и в книгах святого Григория Богослова, которого всегда особенно любил. «Все с себя сбрось и тогда рассекай житейское море; но не пускайся в плавание как грузный корабль, который готов тотчас потонуть», – гласило одно из двустиший святого аскета и богослова. А другое его двустишие, которое Василий Михайлович Дроздов вполне мог бы избрать своим девизом, призывает: «На пути к совершенству никогда не останавливайся».

Отец был против его монашества, но до дозволенного возраста пострижения – тридцати лет – было еще неблизко. Вот почему выбор был сделан нескоро, но обдуманно и твердо.

В письме к отцу от 1 ноября 1808 года Василий написал: «Не знаю точно, понравится ли Вам новость, которую скажу теперь; впрочем, если в Ваших письмах говорит Ваше сердце, надеюсь, что я не оскорбил Вас и не поступил против Вашего произволения, сделав один важный шаг по своей воле, по довольном, смею сказать, размышлении. Батюшка! Василия скоро не будет, но Вы не лишитесь сына – сына, который понимает, что Вам обязан более, нежели жизнью, чувствует важность воспитания и знает цену Вашего сердца. Простите мне, я не думал осмелиться хвалить Вас и не знаю, как это вырвалось. Без нетерпения, но с охотою, без радости, но с удовольствием я занимаюсь теперь некоторыми приготовлениями к преобразованию, а высокий благодетель мой отнимает у меня часть сих попечений. Дано приказание изготовить рясу и полукафтанье на его счет… Я прошу Вашего благословения и молитв и надеюсь, что Вы и в том и в другом не откажете. Простите…».

При всей очевидной почтительности, в этом письме ощутима некая преграда между отцом и сыном. То ли Василий тяготился властностью отца, то ли причиной была оторванность Василия от родителей в раннем детстве, только не стали близкими друзьями Михаил Федорович и его сын. Он не решился сообщить отцу, что еще в июле 1808 года на имя митрополита Платона им было подано прошение: «Обучаясь, а затем обучая под архипастырским Вашего Высокопреосвященства покровительством, я научился, по крайней мере, находить в учении удовольствие и пользу в уединении. Сие расположило меня к званию монашескому. Я тщательно испытал себя в сем расположении в течение почти пяти лет, проведенных мною в должности учительской. И ныне Ваше Высокопреосвященство, милостивейшего архипастыря и отца, всепокорнейше прошу Вашим архипастырским благословением совершить мое желание, удостоив меня монашеского звания».

Обрадованный владыка направил бумаги в Синод, на всякий случай указав Дроздова четырьмя годами старше. Митрополиту Платону, вступившему уже в восьмой десяток лет, мечталось, как в тихом уединении созданной им Вифанской обители он и молодой инок будут прогуливаться вдвоем в неспешных беседах о возвышенном, а когда призовет его Господь, Дроздов произнесет над его гробом последнее слово, подобное слову Григория Богослова об усопшем Василии Великом…

16 ноября 1808 года в Трапезной церкви Лавры состоялось пострижение Василия Дроздова в монашество с именем Филарет в честь святого Филарета Милостивого, а спустя пять дней митрополит Платон рукоположил его в первый священный сан – во иеродиакона.

Память святого праведного Филарета Милостивого празднуется в первый день декабря (14 декабря по новому стилю). Родился он в семье богатого византийского земледельца в 702 году и с детских лет выделялся благочестием и целомудрием. Филарет отличался необыкновенной добротой и щедро делился своим имуществом со всяким нуждающимся. Его богатства от этого стали уменьшаться, а опустошительное арабское нашествие привело его к полному разорению. Земли его захватили соседи, оставшихся пару волов и корову с теленком вопреки протестам жены и ропоту детей он сам отдал бедным просителям. Даже мед из единственного оставшегося у него улья он раздавал и, подобно Иову Праведному, непрестанно славил Бога. И Господь вознаградил его: внучку Филарета, красавицу Марию, взял в жены Император Константин VI Багрянородный. Но Филарет и после получения богатых царских даров и почестей не изменился, он по-прежнему все раздавал нищим и прожил в мире и покое до девяноста лет. Казалось бы, какой здесь пример для одинокого инока, лишенного богатства? Два важных урока дало житие Филарета Милостивого его молодому

соименнику: служи Богу больше, чем людям, но людям отдавай все, что имеешь.

Выбор для него был сделан. Казалось, инока Филарета ожидает славный путь служения в обители преподобного Сергия, но Провидение судило иначе.

В декабре Комиссия духовных училищ, созданная в 1808 году при Святейшем Синоде, потребовала прибытия в Санкт-Петербург иеродиакона Филарета и еще двух из лучших лаврских учителей. Попытки митрополита Платона отстоять своего любимца оказались напрасными. Сам же он, не желая покидать родную Лавру и своего покровителя, отказался, однако, подать соответствующее прошение, сказав митрополиту: «Я уже подал одно прошение – о пострижении меня в монашество. Произнеся тогда обет послушания, я отрекся от своей воли и теперь другого прошения подать не могу».

Глава 4

Свеча на свещнике

29 декабря 1808 года иеродиакон Филарет с товарищами выехал из Лавры. Дорога заняла пять дней, и в начале января 1809 года троицкие учителя прибыли в невскую столицу.

«Я поехал в Петербург в начале января 1809 года, – вспоминал позднее митрополит Филарет. – В это время были сильные морозы, доходившие до тридцати градусов. Дорогою я простудил ноги, так что и в поздние годы чувствовал боль в ногах».

Санкт-Петербург.

Вид Александро-Невской Лавры. 1820-е гг.

Санкт-Петербург произвел сильное впечатление на приехавших. Они знали Москву, но древняя столица в то время мало отличалась от провинциальных городов России, разве что Кремль, да торговые ряды, лавки и амбары в Китай-городе, да несколько дворцов вельмож придавали ей столичный облик. Просторно раскинувшаяся, с садами и огородами, с недлинными улицами и кривыми переулками, одно– и двухэтажная, утопавшая зимой в высоких сугробах, Москва вдруг увиделась троицким учителям большой деревней.