Год спустя.

Окурки. Везде. Пепельница была ими переполнена. Окурки в грязных тарелках, окурки в стаканах. Слой пыли на мебели. Смятая постель, стопки немытой посуды в раковине. Пустые банки из-под пива за диваном. Горы грязной одежды в корзине для стирки. Нет, раз в месяц или в два бывал такой день, когда Джек выносил из дома весь хлам, собирая его в чёрные мусорные пакеты. Но этот день был давно. Квартирка находилась далеко не в лучшем виде. Потолок посерел от табачного дыма, слой пепла устилал подоконник.

Ещё, будучи на службе в полиции, Джек не раз бывал в таких квартирах, и прекрасно знал, чем обычно заканчивают их хозяева.

Ничем хорошим.

И эта перспектива его не пугала. Он ждал конца.

За последнее время он так отдалился от всех. Раньше Джек думал, что у него есть друзья, близкие, знакомые, коллеги. Просто те, с кем можно посидеть вечером после тяжелого дня в баре. Или сходить на футбол.

И где сейчас эти люди? Стоило только перестать им звонить и уйти с работы, как все его дорогие «друзья» разбежались. Когда ты столкнулся с трудностями, никто не пришёл к тебе на помощь. Никто не позвонил. Никому, как оказалось, нет до тебя дела. Вот так и проверяется дружба.

Джек всегда был за взаимность в общении. Ему тоже стало на всех плевать.

Одиночество давало много времени для раздумий. Часы. Дни. Месяцы. В его распоряжении было столько времени, сколько у него осталось. Только думы были одни и те же. Презрение к обществу, сменялось ненавистью к нему же. Злость от собственного бессилия перетекала в апатию, тоску и уныние. Но дольше всего тянулись ночи. Бессонные, одинокие и вязкие, словно дёготь. Они затягивали его в пучину отчаяния. В темноте его кухни не было даже шанса предаться самообману. Ночь знала всё, что творилось у него на душе. Каждую рану, что так и не зажила. Каждый шрам. Каждый рубец. Это было и паршиво и немного тешило его самолюбие. Иногда полезно посмотреть правде в глаза, без прикрас, без напускной фальши. Пусть эта правда и не вызывает у тебя прилива радости.

Телефонный звонок под вечер был для него неожиданностью. Давно никто не беспокоил его уединенный покой звонками. Джек даже сомневался, сохранился ли у кого-нибудь его номер. Может, ошиблись? Скорее всего.

Он с трудом поднялся с дивана и, пошатываясь, устремился искать свой вибрирующий сотовый. На экране виднелся номер Metropolitan Police Service. А, старый добрый Скотланд-Ярд. Джек и так знал этот номер наизусть.

— Джек О"Нилл, — буркнул он в трубку, направляясь на кухню за сигаретами. Кажется, там ещё была начатая пачка.

— Как жизнь Джек? — на том конце провода говорил Комиссар Полиции Майкл МакКаллен. Голос у него не изменился за этот год. Такой же скрипучий и резкий.

— А, это ты, Майк. Иди на хрен.

— Вижу у тебя всё хорошо, О"Нилл, — продолжил, как ни в чём не бывало, его бывший начальник. — Я хотел с тобой поговорить.

— Мы уже говорим, — Джек щёлкнул зажигалкой, и закурил, выпуская клубы табачного дыма. Последняя пачка. Нужно сходить в магазин и купить пива и сигарет. Впереди ещё долгая ночь без сна, наедине с самим собой. Нужно к этому хорошенько подготовиться. Джек представил, как ночью будет в очередной раз сидеть на своей кухне и курить в потолок, ожидая наступление утра. Заманчивая перспектива. Для её реализации не хватает только пары пачек сигарет. Нет, лучше три пачки. Три пачки будет в самый раз.

— Я хотел поговорить о твоём возвращении. — Прервал его мысли Майк. — Ты ведь знаешь, что место детектива остаётся за тобой. Ты нужен в полиции.

— О, да ты что? Серьёзно? — Голос Джека переполнял сарказм. — Я завязал с этой общественной работой. Дальше без меня джентльмены, будьте так добры.

— У тебя дар к расследованиям, — не унимался Майк. — Ты же прирожденный сыщик, и ты знаешь это. С твоим уходом раскрываемость дел резко упала.

— Майк, люди убивали друг друга раньше. Делают это сейчас. И знаешь что? Мне на них по фиг. Я не хочу им мешать, пусть творят, что хотят. Пусть и дальше убивают друг друга. И ты не мешай мне делать тоже самое с собой.