Лазпистолет был типичным, гвардейским, широко использующимся в танковых войсках. Остановив жестом Шека, я призадумался. Выходит, «потеряшки» терялись именно здесь. Но живого в округе нет, на километр минимум.

— Не чувствуешь отсюда ничего живого? — ещё раз уточнил я у Кристины.

— Органика есть, но мёртвая. Разве что вирусы, бактерии и подобное, — через полминуты ответила она. — И не господина мора, простых, обычных, — уточнила она. — Они не несут отпечатка в варпе, заметного, ну а от холода не умирают, — продемонстрировала она, что не зря занимается. — Но точно никого сложнее. Даже амфибий и рептилий, способных оттаять, я бы почувствовала, они несут слабую, но заметную тень, если живы, — дополнила она. — И ни демонов, ни их следов.

— Мда, все мёртвые, а потеряшки сами сюда залезли и залепили этой пакостью выход за собой, — констатировал я. — Ладно, Шек, ломай пробку, всем быть бдительными.

После преодоления пробоя лаз расширился, можно было стоять. Подумал я, да и активировал грозовые когти. Шек последовал моему примеру, штурмовики так же приготовились, что, впрочем, не слишком помогло. Дело в том, что минут через пять нашего путешествия по пологому склону, с потолка, пробив лёд к нам метнулись шесть когтистых лап. Первая, которую я рефлекторно поймал рукой, пробила мне ладонь шипом, растущим из лапиной ладони, и сцепилась с грозовыми когтями. Две я, чуть повернувшись, удачно срезал свободной рукой (они явно целились в Кристину), а парная меня «наколовшей» и ещё две лапы застучали по пустотному щиту.

И живой, но какой-то блеклый, просто без тени в варпе, констатировал я в ускоренным сопроцессором состоянии. А пока не проявил себя активной деятельностью, ничем не отличался ото льда. И что это за НЕХ такой, который явно не демон, которому не нужно дыхание, который, варп его подери, проявляет активность при минус сотне градусов? Впрочем, сейчас разберемся, решил я, отослал всем в вокс-канал «не вмешиваться и не стрелять». Держа лапу зафиксированной, второй рукой с когтями отловил момент на противоходе и обрубил две «слабые» конечности, а спустя секунду и парную той, с которой у меня было «рукопожатие». Атмосферы для передачи звука не было, но «рукопожатная» лапа завибрировала, очевидно, передавая рёв твари.

Подогнув ноги, я «выдернул» из потолка уже однолапую тварь. Хм, прикинул я, шмякнув её об лёд. Треугольная морда с рядом игольчатых зубов, раздутая затылочная часть, полупанцирь на туше, при условно-гуманоидной форме тела. И пластина на лбу. Блин, на чужого похож, пакость такая, подумал я, но тут вокс принес крик Кристины: «варп!»

Вижу, отмыслеэмоционировал в свете и ветре я, рвя странную, нетипичную, серо-прозрачную нить света исходящую от ксеноса. Вот же пакость-то какая, да и рука болит. Живым его, что ли, взять? А попробую, подумал я, отхватив лапу.

Кристина тут же подбежала ко мне и начала тыкаться биомантией в поврежденную руку, на что я ответил благодарной эмоцией и не преминул поблагодарить личным обращением (ну, раз уж ей важно «говорить»). На прижатую моим сапогом ко льду пола тварь народ смотрел с разными, но негативными эмоциями, впрочем, мой приказ «не вмешиваться» исполняли. А я пытался вспомнить, где раньше я видел подобную ряху, гадкую, противную, но что-то царапающую в памяти.

— Блять, — в голос озвучил я «всплывшие» воспоминания.

— Что-то случилось, Терентий? — спросил Эльдинг.

— Да. Они, сука, уже здесь, — не думая ответил я, пробираемый мурашками.

— Кто? — последовал недоуменный вопрос на несколько голосов.

— Великие пожиратели, — всё так же бездумно ответил я, — погибель миров.

Потому как рожу эту поганую я видел в статье, сравнивающей тиранидов и зергов. И приводилась она как одно из самых опасных видов оружия первых: заразители, инфильтраторы в миры, создающие ячейки, проводящие диверсии при приближении их кораблей. Генокрады, или что-то вроде того, чёрт знает, почему так.

— Кристина, полностью проверь раневой канал, кровь на любые включения. Бактерии, вирусы, всё нетипичное, что могло проникнуть в тело, — бросил я. — Всё что обнаружишь — уничтожь, — бросил я, отключая «естественное сопротивление» в рамках тела.

— Сделано, Терентий, — через пару секунд ответила она. — Но у вас будут проблемы с пищеварением.

— Переживу, — бросил я, строя схемы, их отвергая и вообще мечась мыслью, как заяц. — Так, — взял себя в руки я. — Занимаем оборону, массированный огонь на любое движение. Я выпускаю сервочереп, посмотрю, что впереди. Все объяснения позже, пока мне надо подумать, — отмел я несколько писков в сети, на тему «а что, а кто, а куда?» — Кристина, биомантией этого чувствуешь? Сможешь лишить сознания? — покатал я обрубленного генокрада.

— Только косвенно. Он странный, плохо поддается воздействию, а в телепатии просто какая-то каша, не понять ничего, — пожаловалась она и закрытым каналом передала: — Мысли есть, но псайкера, подозреваю, сведут с ума за минуты. Это не безумие, а какой-то иной тип мышления, не знаю, как понятнее объяснить.

— Я понял, благодарю, умница, — ответил я приватно. — Эльдинг, ты чувствуешь биотоки ксеноса?