Эффект «Сверхъестественного»

Джим Бивер

К тому времени, когда я впервые узнал что-то существенное о сериале «Сверхъестественное», он уже несколько месяцев был в эфире. Поскольку я слежу за тем, что производит моя индустрия, я знал название сериала и имел смутное представление о сюжете, который строится вокруг двух молодых парней, занятых борьбой с фантастическими существами. Вот и все. Такая концепция меня нисколько не цепляла. Меня никогда особо не интересовали фильмы ужасов или фэнтези. Я вырос на сериале «Приключения Супермена», но даже супергеройская тематика мне давно не интересна. Я всегда предпочитал прямую драму, без призраков, демонов, Бэтменов и червоточин.

Своих взглядов я не менял и тогда, когда снимался в серии «Сверхъестественного» в роли охотника на демонов по имени Бобби (он получил фамилию Сингер уже позже). Роль была очень забавной, я люблю играть таких парней: суровых, но чувствительных, жестких, но вдумчивых, грубых, но милых. Меня не особо интересовала вся эта ерунда с изгнанием демонов, которую мы делали в той серии. И хотя актеры всегда надеются, что их герой появится в сериале еще один, два или шестьдесят раз, я не ожидал, что это произойдет, и не горел особым желанием вернуться к этому сериалу. Я только что получил потрясающий опыт в своей профессиональной жизни, будучи одним из главных героев в «Дэдвуде» HBO, который я до сих пор считаю величайшим сериалом в истории. У меня были очень завышенные ожидания после съемок в «Дэдвуде». И в них точно не вписывался сериал в духе «Шоссе 66 встречает Дракулу» для девочек-подростков.

Единственный элемент, который сразу же привлек меня, еще до начала съемок в эпизоде «Ловушка дьявола», – это люди, которые работали над сериалом. Два молодых парня в основе сюжета не просто красавчики, а теплые, порядочные, общительные и чрезвычайно приветливые актеры (которые еще оказались и очень хорошими людьми). Существует клише, что красивые молодые жеребцы из сериалов, которые нравятся определенному типу аудитории, являются тупыми придурками. Я всегда стою на защите актеров и знаю, что подавляющее большинство из них – удивительные и великодушные люди, несмотря на иногда обратный опыт. Например, многие красивые мальчики из сериалов типа «Мелроуз Плэйс» были из того типа людей, которых я бы предпочел избегать. В «Сверхъестественном» все было наоборот.

Я познакомился с Дженсеном Эклзом много лет назад, когда мы оба снимались в сериале «Дни нашей жизни» (у него была постоянная роль, а я – священник, который появлялся только тогда, когда кто-то умирал, или играли свадьбу, или то и другое вместе). В любом случае, мы никогда не разговаривали друг с другом, и я даже не думаю, что он помнил меня. Но мне не нужен был ледокол, чтобы расколоть лед в общении с Дженсеном. Он был душой компании, как и Джаред Падалеки, с которым мы были совершенно не знакомы. Это еще один стереотип о работе на телевидении: атмосфера на съемочной площадке просачивается сверху вниз, что означает, что, если ведущие актеры – придурки, никто в пищевой цепи не будет счастлив. Съемки «Сверхъестественного» были самыми веселыми съемками, где я когда-либо работал. Так что делайте выводы.

То же самое счастье наполняло всю съемочную команду, в которой уже царил дух гостеприимства и великодушия. Быть приглашенным актером в сериале часто похоже на то, как забрести на вечеринку, где вы никого не знаете, но все остальные хорошо знают друг друга. Я принимал участие в проектах, где никто никогда не говорил со мной ни о чем, кроме работы. У меня были эпизодические роли в сериалах, где даже после нескольких серий я все еще чувствовал себя чужим. Работа в «Сверхъестественном» была похожа на поход в лагерь со всеми моими лучшими друзьями – даже на съемках моей первой серии. Я был ошеломлен добротой и дружелюбием всех, кого встречал на съемочной площадке.

Это очень важно. Работа актеров чаще всего заключается в том, чтобы быть невероятно уязвимым, выглядеть глупым или жалким, эгоистичным или ужасным перед кучей людей, которых вы можете не знать. Актриса Розалинд Рассел как-то сказала: «Актерство – это когда вы стоите голый и очень медленно поворачиваетесь». Поэтому если команда или другие люди в актерском составе отчужденны, негостеприимны или даже враждебно настроены, это сильно усложняет выявление истинной человечности и слабостей у героя. Съемочная площадка «Сверхъестественного» обладает, наверное, самой непринужденной обстановкой, в которой я когда-либо работал. Здесь все полностью поддерживают друг друга.

Ким Мэннерс был режиссером моей первой серии. Я познакомился с Кимом несколькими годами ранее, когда мы работали над эпизодом «Секретных материалов», и мне очень понравился этот опыт. За те несколько лет, что мы были знакомы, он являл собой непревзойденное сочетание режиссерского мастерства: дружелюбный, настойчивый, необычайно талантливый и бесконечно терпеливый, даже когда сам был нетерпелив. Создатель шоу Эрик Крипке тоже был на съемочной площадке во время моего первого эпизода. И хотя мы толком не успели пообщаться до того, как я стал более частым участником сериала, я сразу понял, что он отвечает за это дружелюбное гостеприимство, которое пронизывало съемочную площадку. А исполнительный продюсер Боб Сингер, в честь которого, к его огорчению, был назван мой персонаж, был старым другом из «Обоснованных сомнений», сериала, над которым мы работали вместе десять лет назад.

Я понятия не имел, вернусь ли играть Бобби снова, я был бы этому рад, да и команда подбадривала: «Мы же не убивали тебя. Это хороший знак!» И когда я вернулся на съемки первого эпизода второго сезона, на площадке ничего не изменилось. Здесь все еще было теплое гостеприимное место. Почти в шестидесяти сериях и одиннадцати сезонах здесь до сих пор царит та же атмосфера[3].

«Сверхъестественное» оказало на меня огромное влияние, даже если считать только дружеские отношения, которые сложились во время работы над шоу. Количество людей из проекта, которых я считаю близкими друзьями, просто поразительно. Актеры часто собираются вместе, что, без сомнения, естественно, если учесть, насколько тесно мы работаем и регулярно находимся в центре внимания. Но в «Сверхъестественном» я нашел и закадычных друзей среди съемочной группы. Не сказать, что подобные вещи никогда не случались на на съемках других сериалов. Но само количество дружеских связей, приобретенных благодаря «Сверхъестественному», меня поражает.

После съемок в моем втором эпизоде («Когда придет мой смертный час») я долгое время ничего не слышал от продюсеров «Сверхъестественного», и сериал выскользнул из моего сознания. Актерам часто рекомендуется сосредоточиться на том, что происходит в данный момент, и не думать о том, что может произойти когда-нибудь. Но вскоре после середины второго сезона меня снова пригласили, чтобы снять еще четыре эпизода. Это было сложное время, потому что в течение этого года я параллельно снимался еще в четырех сериалах, и я едва знал, какого персонажа играл в тот или иной день. Хотя мне становилось понятно, что мой герой становится более важным в этой эпичной истории «Сверхъестественного», у меня не было ощущения, что кто-то из зрителей беспокоился о том, кто я, или хотел видеть персонажа чаще. Реакция публики на героя проявилась лишь постепенно, когда в эфир начали выходить эпизоды, снятые нами для второй половины второго сезона.

Еще во время работы над моей первой серией в «Сверхъестественном» я открыл для себя феномен, известный как соцсети. Чем больше я знакомился с этим новым способом общения, тем больше понимал, что должен принять решение: либо полностью и открыто участвовать, подобно большинству актеров, имеющих хоть какой-то профиль в социальных сетях, либо спрятаться в бункере и воздвигнуть вокруг себя стену, чтобы не дать никому проникнуть в мою жизнь. Всего пару лет назад, в период личной трагедии, я понял значимость огромного дара быть настолько открытым, насколько это возможно, и решил, что любой, кто считает меня достаточно интересным для общения, может связаться со мной. Я решил не прятаться, а поговорить с любым, кто протянет руку. В то время, когда мной было принято это решение, у меня было несколько подписчиков, знающих меня по «Дэдвуду», а для остальных я был почти неизвестен. Поэтому оставить открытыми мои киберврата было не таким уж актом отваги. Однако через год все изменилось.