— Вы — иностранец?

— Да. Немец. — Шрайнер протянул руку девушке.

— Рихард Шрайнер? Профессор? — спросила девушка, вежливо пожимая его руку.

— Да.

Шрайнер не удивился. Он уже начал привыкать к тому, что русские видят его насквозь. Наверное, в комплект маленьких технических чудес, полагающихся каждому русскому, входил и портативный рентген, встроенный в глаз и просвечивающий каждого попадающего в поле зрения иностранца.

— Мы ждем вас. Сейчас каникулы. Но мы специально собрались, чтобы встретиться с вами. Послушать вас. Некоторые приехали из других городов.

— Но почему? — Шрайнер пытался осмыслить логику отношения к собственной персоне. Эти студенты приехали издалека, чтобы послушать его, но большинство из них пальцем не пошевельнуло, чтобы помочь ему, хотя, насколько он теперь понимал, они уже знали, что он — это он. — Вы имеете возможность свободно ездить в другие страны, Таня? Почему вам нужно прерывать свой отдых, чтобы встретиться с каким-то там немцем? Вы никогда не видели живых немцев?

— Я могу поехать в Германию хоть сейчас, — сказала Таня и улыбнулась чуть заметно. — Я была в Германии раз десять. Но это не то. Нам нужно услышать вас именно здесь. Это совсем другое.

— Что — другое?

— Герр Шрайнер! — Голос, прозвучавший сверху, включал в свою интонацию оттенки удивления, и радости, и даже некоторого радушия. — Гутен морген, герр Шрайнер! Очень мило с вашей стороны, что вы приехали! Мы вас ждем!

Человек, спускавшийся по ступеням, расставил широко руки, видимо готовясь затискать Шрайнера в интернациональных объятиях. Поскольку человек имел цветущий возраст и сложение тяжелоатлета, Шрайнер внутренне съежился и все былые переломы костей его заныли, как перед дождем. Однако, достигнув Шрайнера, человек ограничился лишь энергичным рукопожатием.

— Вадим Шишкин, — представился он. — Дежурный куратор факультета Международного Воспитания. Пойдемте, профессор! Все уже ждут вас!

Куратор спешил. Шрайнеру показалось даже, что молодой человек подхватит сейчас его под мышки и потащит легко, как плоскую человеческую фигуру, выпиленную из фанеры. К счастью, до этого не дошло. Шишкин проявил такт, приноравливаясь к темпу отчаянно хромающего немецкого гостя. Они шли, и Шрайнер с каждым шагом чувствовал себя спокойнее. Его ждали здесь. А человеку необходимо знать, что его где-то ждут.

С чего начать?

Шрайнеру предложили кресло, но он, по старой преподавательской привычке, предпочел стоять, опираясь на тросточку. Комната была довольно просторна и уютна, за столами сидело около двадцати студентов — милых девушек, симпатичных парней. Куратор спрятался где-то на заднем ряду. В комнате этой не было технических излишеств, не считая пары-тройки непременных телевизоров. Впрочем, экраны были выключены, не мешали сосредоточиться своим безмолвным мельканием. Двадцать пар блестящих глаз были устремлены на Шрайнера, и он ощущал, как тонкие пучки рентгеновских лучей скрещиваются в его мозгу, беспрепятственно проникая сквозь черепную коробку.

Господи, что за дурь лезет ему в голову?

— Доброе утро, — сказал Шрайнер. — Очень приятно видеть столько пытливых молодых глаз. Как мы построим наш семинар?

— Расскажите нам о вашей стране, герр Шрайнер, — раздался голос куратора. — В этой группе обучаются будущие специалисты по Германии. Им интересно будет узнать ваше мнение о жизни в вашей родной стране.

— А что рассказывать?

— Все, что угодно, герр Шрайнер.