– Ничего интересного. Я специально несколько лет назад ездил со Светкой посмотреть. Степь, холмы и туристический лагерь, люди со всего мира собираются, по холмам ходят и энергией космоса якобы заряжаются. Живут в палатках, питаются от костра и в очередях в туалеты стоят.

– Про энергию космоса – это неправда?

– Черт его знает. Если бы совсем неправда была, наверное, не ездили бы. Да еще там город откопали, который старше египетских пирамид. Хотя он лишь один и не самый крупный из найденных более чем пятидесяти поселений. Речка возле нас течет, Синташта называется. Так ученые и назвали всю эту культуру – синташтинской. Большую площадь занимает – юг Челябинской области и большую часть Западного Казахстана. Эти племена якобы в наших краях разделились: одни пошли на запад и стали предками всех современных европейских народов, а остальные направились на юг и стали предками иранцев и части индийцев. Как я понял, в литературных источниках этих народов сохранилось описание наших земель. И формы построения найденных городов описаны.

– А в эти земли они откуда пришли?

– Как ни странно, с севера. А их родина по мифам называется Гиперборея. Хотя я не верю. Что угодно охочие до сенсаций ученые придумают, сопоставив хвост с клювом. Главное – сейчас там ничего интересного нет. Хотя когда тебя полиция будет допрашивать, ты про «Аркаим» расскажи, может, ты с ним как-то связан.

Стольник послушно кивнул.

Воображение нарисовало яркую картину тянущейся по снежному полотну цепочки вьючных животных и людей, кутающихся в шкуры и яркие ткани, чужеродным пятном выделяющихся на фоне белизны. Солнце, за которым они следовали, светит особенно ярко, и путешественники останавливаются на привал. Восход солнца следующего дня их встречает растаявшим снегом, обнажившим землю, и пробивающейся на ней зеленой травкой. Ликованию народа, несколько лет не видевшего ничего, кроме снега, не было предела.

Уазик фыркал и прыгал на каждой кочке, не давая грезам перерасти в сон. Когда их экспедиция сделала очередную остановку, давая всем желающим возможность освежиться, Стольник спустился с трассы в поле и почувствовал эту близость с невероятной силой.

– Что там интересного показывают? – раздался голос подошедшего сбоку Вовки, старательно застегивающего штаны.

– Красиво, – единственное, что он смог ответить.

– Что красивого-то? Нет ни фига. Деревьев нет, животных нет, трава вон и та выгоревшая, – возмущенно заявил Вовка.

Интересный парень, подумал о нем Стольник. Белобрысый, веснушчатый, с маленькими, круглыми, глубоко посаженными блекло-серыми глазами. Щуплый, как подросток, хотя явно уже взрослый мужик, что он стремился подчеркнуть, отпуская усики, которые, правда, не росли, а как-то смешно клочками топорщились в разные стороны. Взрослость его проявлялась только по потрепанному, уставшему от водки и приземленных страстей лицу.

– Да ладно, что я такого сказал? – внезапно залепетал Вовка, трусливо отступая. – Просто хотел сказать, что ты на нормальной рыбалке не был, не видел настоящей красоты. Сетки поставить, выпить, возле костра под гитару попеть – вот красота где настоящая!

Странно, чего он испугался? Вообще Стольник уже раньше замечал, что окружающие не любят пристальных взглядов. Даже Прапор от такого взгляда отстранялся и как-то робел. А ведь, взглянув так, можно понять желания и устремления человека, хотя бы основные. Вот сейчас посмотрел на Вовку и понял его суть. Не особо приятно стало, похожее ощущение испытывал, когда в туалет в доме Василько заходил: темно, сыро и воняет. От этой вони, конечно, зла никакого нет, но и находиться рядом с ней не особо хочется.

– Спокойно тут, – задумчиво сказал Стольник и опять посмотрел вдаль.

– Покой у покойников, – услышал он затравленное бормотание водителя Вовки, который поспешно поднимался на насыпь автодороги.

Стольник тоже вернулся в машину, которая, рыча и фыркая, как неведомое животное, продолжила путь.