– Очень рад встрече. Позвольте отрекомендоваться: начальник сыскного отделения столицы Владимир Гаврилович Филиппов, действительный статский советник (он сделал ударение на слове «действительный»). Мне известно, что вы, вольно или невольно, оказались вовлечены как в расследование нападения на модистку Анну Извозову, так и в поиски убийцы госпожи Вяземской. Причем вы делаете это частным образом, а частный сыск, как вам хорошо известно, в России запрещен. Называя вещи своими именами, вы нарушаете закон. Узнав это, я и распорядился установить за вами негласное наблюдение. Оно, к слову, полностью подтвердило все мои предположения. В частности, во вторник, десятого, вы находились в редакции журнала «Нива» с неким господином Померанцевым и пытались отыскать среди присланной корреспонденции письма предполагаемого преступника, присвоившего себе псевдоним Супостат. А второго дня в кофейне «Голландия» вы встречались с господином Чертоноговым, который, насколько мы знаем, являлся так называемым медиумом во время спиритических сеансов на квартире убиенной госпожи Вяземской. И ваша супруга – Вероника Альбертовна – также принимала в них участие.

Ардашев усмехнулся:

– Сударь, вы меня удивляете. Доказать, что я веду частное расследование, можно лишь при двух условиях: во-первых, надобно, чтобы имелось третье лицо, адресовавшееся ко мне с просьбой о его проведении, а во-вторых, этот же субъект должен оплатить мне мои труды, то есть обращение должно быть возмездным. И только при наличии этих двух моментов вы имеете право рассуждать о нарушении мной закона. А ваши домыслы – не есть основание для слежки. И потом: при чем здесь Чертоногов? Да мало ли с кем я виделся второго дня?

– Он найден мертвым, – провещал Филиппов.

– Убит?

– Этого мы пока не можем сказать.

– Почему? – не успокаивался Клим Пантелеевич.

– Не ясна причина смерти. Доктор говорит, что, вероятно, паралич сердца. Но вскрытие покажет. Собственно, ваши вопросы должны относиться не столько ко мне, сколько к следователю. Жаль, что вы его не застали. Он только что уехал. – Действительный статский советник помолчал немного и сказал: – Предлагаю оставить взаимные упреки. Давайте начистоту. Вы пытаетесь отыскать маниака самостоятельно. Что ж, в этом нет ничего плохого. В конце концов, какая разница, кто первый его остановит? А слежки за вами больше не будет. В этом, Клим Пантелеевич, можете не сомневаться. – Ардашев в ответ лишь учтиво кивнул головой. – Если хотите, я введу вас в детали происшедшего, – предложил полицейский.

– Что ж, буду признателен.

– Чертоногов забронировал комнату № 5 на пятницу еще в среду, сразу после того, как расстался с вами. А сегодня, примерно в пять пополудни, в этом номере у него состоялось любовное рандеву с одной замужней особой. Это подруга погибшей Вяземской по Смольному институту – графиня Анна Павловна Брунн. Как вы наверняка знаете, именно ей Вяземская за несколько дней до смерти завещала половину своего ателье. Так вот, по ее словам, примерно без четверти шесть кто-то постучал в дверь, и Чертоногов пошел открывать. Потом она услышала, как он вскрикнул и повалился в передней. Дама бросилась к нему и увидела, что любовник не дышит. Она тотчас же оделась, отомкнула дверь и позвала коридорного, который оповестил полицию и вызвал «Скорую помощь».

– Простите, вы сказали, что госпожа Брунн сама отворила дверь, стало быть, Чертоногов не успел ее открыть?

– Так, по крайней мере, утверждает графиня.

– Разве на теле нет никаких следов?

– Почти ничего нет. Есть, правда, на одной ладони непонятное потемнение, напоминавшее ожог. Но откуда он мог взяться? Скорее всего, это связано с омертвением тканей.

– Труп еще здесь?

– Да. Доктор заканчивает осмотр.

– Позволите взглянуть?