Курс лечения был проведен настолько интенсивный, что девушка стала извиваться на расстеленном плаще, словно ее опустили в муравейник.
– Мне жарко! – пожаловалась она. – Я сейчас закипать стану! Хватит! Умоляю!
Но вашшуна только улыбалась краешками губ и приговаривала:
– Ничего, ничего! Раз жарко, значит, все быстро восстановится… а раз восстановится, то и сама ходить сможешь…
– Я уже могу! Могу идти сама!.. Только перестань мне внутренности выжигать!
Судя по этим восклицаниям, Чернавка подумала, что чудотворница ее так и не простила за подлые поступки и теперь под видом лечения убивает. Да и у стоявшего рядом Барса наверняка такие же мысли в голове роились. Потому что он бухнулся на колени и стал умолять:
– Прости ее! Лучше меня убей!
– Да что вы оба заладили?! – возмутилась иномирянка, прекратила лечение и встала с колен. – Если я сказала, что простила, значит так и есть. Иначе бы и не лечила! Ну? Как самочувствие?
Зэра притихла, со страхом прислушиваясь к происходящим внутри ее тела процессам выздоровления:
– Вроде лучше… Могу попробовать встать…
– Не надо! Постарайся до башни спать. А на привале я тебя опять гляну. Собрались? Отправляемся! А то вон нас сколько человек заждалось…
На этот раз троице идти было гораздо легче. Потому что оружие и доспехи, которые раньше тащила на себе Шаайла, теперь положили на арбы благодарные жители башни 32/43. Мало того, несколько раз мощные и выносливые охотники подменяли Барса и Дорта у носилок.
По пути вашшуна продолжала черпать информацию об окружающем пространстве, но теперь уже расспрашивая ветерана, управляющего Сосулькой. Тот знал не в пример больше певца или молодого Гончара вместе взятых. Ибо находился на Дне восемь лет и чего только за это время не пережил. Хотя больше всего жаловался на то, что с пристанищем им никак не везет и он бы многое отдал тому, кто сумеет закрыть эти отверстия, изрыгающие горячую воду.
– О такой напасти даже в легендах местных ни разу не слышал! – возмущался он. – А сегодня как проснулись, так даже не стали дожидаться, пока вода спадет с первых пяти этажей. С ругательствами спустили арбы, собрали их да сюда подались… Можно сказать, что именно по вине этих затоплений за последний год никто из наших и не ушел в Светозарные. Слишком много груанов уходит на обмен у Длани.
– Так вы даже «свои» и «ничейные» ракушки отдаете? – поразилась новенькая.
– Приходится… Со слезами, но отдаем. Потому что за них скидывают на ящик, а то и на два товара больше. Наверняка где-то там, наверху, я уже давно числюсь не меньше, чем бургомистром огромного многонаселенного города. Больше, чем я, никто в наших землях не тратится…
Вскоре иномирянка смогла разглядывать издали башню и начала задавать вопросы. Ответы следовали незамедлительно, а уважение к чудотворнице еще больше возросло. Умение видеть настолько далеко превращало девушку в уникальную личность. Под предводительством такого командира или хотя бы при наличии такого товарища рядом можно было легко расправляться со многими трудностями в обороне, обеспечении коллектива продуктами и пополнении поясов с кармашками самой ценной местной валютой.
Так что по прибытии к башне многие уже крепко задумались: «А не отправиться ли нам в замок Наковальня вместе с чудотворницей, уже как члены ее отряда?»
Ну а когда уже все своими глазами увидали родное гнездышко, из глоток непроизвольно вырвались и стоны, и рычание, и ругательства. Потому что лучше здесь отнюдь не стало. Парующая горячая вода шумным потоком срывалась с балкона пятого этажа и туманной речкой утекала куда-то в сумерки.
Часть оставшихся женщин пытались спасать разлагающееся от пара добро, спуская его вниз на веревках, а часть с причитаниями принимала это добро внизу и раскладывала для просушки. Великий Потоп – не иначе!