И, оставшись обнаженными, окончательно слились воедино.
6. Бинокль
Утро началось с раннего телефонного звонка, резко ворвавшегося в блаженную сонную тишину. Кирилл, не открывая глаз, нащупал трубку, прокашлявшись, с нарочитой бодростью произнес:
— Алло, слушаю.
— Латынин? — раздалось в ответ.
— Да, я, — ответил Кирилл.
Вопрос был задан таким тоном, что сон моментально улетучился.
— Это капитан Горлов, — объявил низкий голос.
— Да, здрасьте.
Кирилл осторожно, стараясь не потревожить спящую рядом Дашу, подтянулся, оперся на спинку кровати. Раз этот мудак капитан трезвонит с утра пораньше, значит, что-то случилось.
— Я вас слушаю, — вежливо произнес он.
— Тут вот какая история, Латынин, — прогудел голос. — Ты с портнихой этой, Курочкиной, которая платье шила, когда последний раз общался?
— Я не помню, — на всякий случай сказал Кирилл. — А в чем дело-то?
— Да вроде как исчезла она. Тут племянница ее приезжала, заявление оставила. Сказала, от тетки уже несколько дней ни слуху ни духу и в квартире никого нет. Так что ты вспомни, будь добр. Может, звонила она тебе или ты ей? Ну, чего?
Кирилл судорожно соображал. Еще не хватало быть втянутым в историю с пропавшей Курочкиной. Но от звонка ее не отвертишься. Если поднимут распечатку с телефонной станции, обязательно найдут его номер. А вот про визит свой сообщать вовсе не обязательно. Никто его тогда не видел, это он хорошо помнил, никаких соседей ни в подъезде, ни в лифте, ни на лестничной площадке ему не попалось.
— Да, я вспоминаю, она, кажется, на днях звонила, — сказал он. — Да, теперь точно помню. Вчера было сорок дней, ну, после того, как Света умерла, так она соболезнования выражала.
— Понятно. Это когда было?
— По-моему, дня три назад, что ли. Или четыре.
— И с тех пор ты с ней не разговаривал?