Мы прошли вдоль цветов и растений, и Сарви начал указывать на разные растения своим рогом, называть их и объяснять, откуда их привезли. Бабочки продолжали летать туда-сюда, к моему большому удовольствию.

Одна из них даже приземлилась на кончик рога Сарви и начала медленно махать своими крыльями, которые сияли голубым и розовым цветами.

«Это лунная бабочка, — сообщил мне Сарви. — Они живут только во время полнолуния, поэтому за пару дней до и пару дней после этого события можно видеть, как они здесь летают, а затем они умирают».

— Ого, — сказала я, затаив дыхание. — Она такая красивая.

Неожиданно Сарви взмахнул рогом, заставив бабочку взлететь. Затем единорог рванул вперёд и, обнажив зубы, поймал бабочку в воздухе и целиком её проглотил.

«Красивая и вкусная», — сказал Сарви.

Я округлила глаза. Кажется, Мор говорил мне, что единороги могут быть противными.

Сарви усмехнулся, заметив моё выражение лица.

«Это деликатес. Гораздо лучше, чем кровавые мотыльки, но ты должна быть благодарна мне за то, что их я тоже люблю».

— Я точно хочу знать, почему они называются «кровавыми мотыльками»? — осторожно спросила я.

«Они похожи на огромных комаров, — объяснил Сарви. — И они набухают от крови, когда сосут её. Но так уж вышло, что я люблю кровь, поэтому считаю их маленьким вкусным деликатесом».

Единорог облизал губы чёрным языком, и я постаралась не содрогнуться.

В итоге, Сарви вернулся к своим овощам, а я облокотилась о каменную стену, которая окружала сад, обратила лицо к солнцу, закрыла глаза и начала глубоко дышать, пытаясь забыть о разговоре про мотыльков-кровопийц.

«Мне неприятно это признавать, но когда снаружи такая погода, мне почти тут нравится. Эта каждодневная капризная погода меня достает, но когда выходит солнце, оно придаёт мне сил и моя голова очищается. И впервые за всё время, я не пытаюсь использовать свою чистую голову, чтобы спланировать свой побег».

Неожиданно атмосфера изменилась и, несмотря на солнце, подул холодный порыв ветра. Я поняла, что Мор теперь тоже находился в саду.

Я не успела даже моргнуть, как по моему телу пробежала дрожь.

— А вот и ты, — сказал мне Мор, я обернулась и увидела его у входа в сад.

На его лицо падала тусклая тень от башен замка, подчеркивая острые линии его скул и мощную челюсть. Его борода была теперь ещё гуще, от чего он казался более мужественным, как будто это было вообще возможно. Лёгкий ветерок подхватил его длинные тёмные волосы, распущенные по его плечам, а из-за солнечных лучей те его руны, что были видны, сияли.

Наши взгляды встретились, и он мне улыбнулся. Он, чёрт возьми, улыбнулся, и я внезапно опешила от его красоты. И дело было не в том, что я столько времени не знала, как он выглядит, в то время как он так классно трахал меня, оставаясь для меня полнейшим незнакомцем. Он был действительно прекрасен. Настоящий Бог. И это был первый раз, когда я видела его вне замка. Бывало, что свет не прощал недостатков внешности, но даже в нём он сиял. Я как будто увидела его в первый раз, и не как Бога смерти, который приходил в мою постель каждую ночь, а как нечто большее.

Но при этой мысли, при мысли о том, что я могла быть для него чем-то большим, моё сердце наполнилось чувством вины. Я хотела именно этого, это и была часть моего плана, но сейчас я не хотела думать о своём плане. Я просто хотела быть здесь, видеть обожание в его глазах и теплоту его улыбки. Я знала, как редко это встречалось — реже, чем камень Авроры.