Он мотнул головой куда то в сторону.

— Короче, господа. Сейчас будет маленький концерт, так что прикажите бойцам не дёргаться.

— Да ты объясни толком…

Островский взглянул на часы, висевшие на стене.

— Время, господа. Прошу к экрану.

Поднялся, перехватил поудобнее непривычного вида оружие, поправил висящий на руке шлем и развевая длинными полами чёрного плаща, под которым угадывались щитки то ли бронежилета, то ли какой другой защиты, подошёл к окну, за которым бесновалась толпа.

Несколько мгновений ничего не происходило, потом вдруг в конце улиц, выходящих на площадь, появились необычного вида машины. Полностью глухие. Без стёкол, окошек, бойниц. Вот они остановились. Из-за них показались солдаты в таком же обмундировании, как и у Островского. Быстро, сноровисто они перекрыли все выходы с площади, незамеченные распалённой толпой, всё внимание которой было направлено на танкистов.

— Туда смотри, майор.

Закованная в перчатку рука капитана указала на крышу, где расположились американские «наблюдатели». Те сидели с удобством. Под балдахином, на раскладных стульях, рядом — столик с закусками и напитками, мощная телекамера установлена на треноге. Один из янки повернулся к коллеге, желая что-то сказать, и вдруг рухнул навзничь, получив удар массивным прикладом прямо в лоб. Второй вскочил, и покатился к краю плоской крыши от того, что его приложили ботинком в колено, упасть, впрочем, ему не удалось — одна из чёрных фигур вскинула своё оружие и выстрелила… Переводчица открыла рот, пытаясь завизжать, но её просто ударили в сплетение и заломив руки, ловко спутали их сзади каким то шнуром. Ближайшие к дому чеченцы, услышав выстрел, задрали головы, но в этот момент со всех сторон ударили выстрелы, и дымные трассы прочертили небо, заканчиваясь в толпе. Толпа взвыла и шарахнулась было к неизвестным солдатам, но те вскинули оружие к плечам и открыли огонь. Подполковник рванулся:

— Они что?! С ума сошли?!!! Там же женщины и дети!

— Не бойся, подполковник. Это — пластиковые пули. Отделаются синяками. А газ — вырубит их.

— Ты уверен? И что вообще всё это значит? Что за чертовщина?!

Капитан уже отошёл от окна и вновь уселся на стул.

— Скоро узнаешь. А вообще, Петрович, тебе не надоело неизвестно за чьи деньги свою кровь проливать?

— Куда вербуешь, Лёха…

Он вперил воспалённый взгляд в спокойного, словно ничего и не происходило, Островского.

— Не переживай, Михаил Петрович, я тебя не Родину предавать зову. Скорее — спасать. Сам всё увидишь. А теперь — пошли. И дай команду, чтобы твои орлы по местам расходились. Помогать уже никому не нужно. Всё сделано. Вот.

Он выудил из кармана несколько бумажек и швырнул их на стол. Майор, про которого все забыли, развернул их и вдруг у него стал необычайно удивлённый вид.

— Товарищ командир… Они Ваху завалили… Кочиева…

— И всё его шайку. Пошли, подполковник. Познакомишься кое с кем. Заодно и по присутствуешь… При суде…