Глава восьмая

Разговор с князем

Отпив вина, Юрий встал из-за накрытого стола и с хмурым видом подошел к узкому окну терема. А Коловрат остался сидеть, привалившись спиной к стене, чтобы отдохнуть от дальней дороги. Больно уж муторным оказался путь по подземному ходу. Не теряя времени, князь велел немедля рассказать ему все о своем посольстве. И Коловрат рассказал, даже не успев переодеться, но с дозволения князя отправил Ратишу с Захаром в свой терем. Велел там ждать, да заодно Ладушке сообщить о его прибытии. Надеялся воевода, что успеет жену повидать прежде, чем его отправят на стены выполнять свой долг. Князь дозволил скрепя сердце, но приказав спутникам Коловрата держать язык за зубами под страхом смерти. Те поклялись с горячностью. Рады были, что их сразу не прикончили.

Встав напротив окна слюдяного, князь Рязанский скрестил руки на груди и устремил тяжелый взгляд вдаль. Отсюда открывался вид на Средний город и часть оборонительной стены с двумя башнями, которые были еще хорошо различимы, хотя короткий зимний день уже клонился к вечеру. Одна из башен была повреждена попаданием из камнеметной машины. Сейчас над ней трудились мастеровые, чтобы залатать проломы в крыше. С утра татары прекратили атаки, и наступило затишье. Но дозорные докладывали, что татарский лагерь бурлил. Туда прибывали свежие отряды всадников и обозы. Скоро следовало ждать нового приступа.

– Не дал нам подкрепления Михаил Черниговский, – произнес князь Юрий с горькой усмешкой, – Калку припомнил. Ну что же, прав он по-своему. Мы на Калку не ходили, это верно. И затею его тогда не поддержали. Вот он нам и отплатил тем же.

– Так сейчас же совсем другое… – попытался вставить слово воевода. – Сейчас всем смерть грозит. Сегодня нам не помогут, завтра и до них доберутся. Как он не поймет этого.

Но князь, казалось, не обратил на его слова никакого внимания, как будто разговаривал сам с собой. Похоже, гораздо больше отказа Михаила Черниговского его заботило другое событие.

– А братец мой, Ингварь, значит, на постой к киевскому князю отправился, иуда, – еще горше усмехнулся Юрий.

Князь вдруг резко обернулся к воеводе и, вперив в него ненавидящий взор, словно это Коловрат был причиной всех его бед, вопросил:

– Евпраксию с наследником моим до смерти лютой тоже он довел?

– Он, княже, – выдохнул Коловрат, чуть подавшись вперед, – Тишило раненый перед смертью похвалялся, что Евпраксию с наследником он сам по приказу Ингваря умертвил. И что Ингварь, мол, еще вернется сюда и нами править будет.

– Вернется, говоришь, – лицо князя Юрия побледнело. – Ну, пусть пожалует. Жив буду – сам встречу, а нет… пусть забирает, что от Рязани останется. Да только, если подмоги не случится, немного Ингварю в наследство перейдет. Одними головешками после нашей смерти властвовать будет.

Князь вновь отвернулся к окну и замолчал надолго, пытаясь совладать со своими чувствами. Коловрат тоже подался назад, успокоившись немного. Даже вновь вина отпил из чаши, закусил коркой румяного каравая. Давно не ел нормально Евпатий.

– Дозволь спросить, княже, – осмелился первым нарушить затянувшееся молчание воевода, чтобы задать давно мучивший его вопрос, – ты ведь еще до посольства нашего, сына Ингваря, что в сражении с Батыем выжил, с отрядом почитай в две тыщи копий на северную границу княжества отправил. Помню, должен был Роман послать гонцов за помощью во Владимир к великому князю Георгию Всеволодовичу от твоего имени.

Коловрат умолк ненадолго, прежде чем задать главный вопрос.

– Вот я и хотел спросить тебя, княже, покудова я в Чернигов ездил, пришли ли вести какие от великого князя? Али из Коломны? Как там Роман Ингваревич дело правит и… веришь ли ты ему теперь, после бегства отца его в Киев?

Обернулся резко после этих слов князь, вновь недобро глянул на воеводу, да только после отвел взгляд. Понимал, что дело Евпатий говорит.

– Ничего с тех пор не ведаю, – был ответ.