Захар удовлетворенно сглотнул.

Едва татары исчезли за поворотом, Ратиша, прыгая по склону холма за деревьями, быстро спустился к тропе. Бросив короткий взгляд по сторонам, убедился, что татар нет, и с разбега сиганул в овраг, тут же пропав из вида.

– Теперь ты, – воевода подтолкнул в бок тянувшего с выходом Захара, – да смотри, кремень с кресалом не потеряй. Нам без них никак.

Захар кивнул. Хотел еще что-то спросить, но встретив недобрый взгляд боярина, передумал и устремился вниз. Прячась за елками, он вскоре достиг тропы и сиганул в овраг вслед за Ратишей. Даже умудрился не стряхнуть снег с веток ближайшей ели, что обрадовало воеводу. Пока что лес с той стороны тропы выглядел так же, как и до их появления – нехоженым. Следы по этому склону холма более-менее были укрыты от взглядов редкими деревьями, а с другой – в овраге – деревьев было гораздо больше.

«Главное не наследить сильно возле тропы, – решил Коловрат, когда настала его очередь, – на самой тропе чужих следов хватает».

Еще раз окинув все пристальным взглядом, он начал спускаться и вскоре перемахнул пустую тропу, с разбега сиганув в глубокий овраг. Сугроб, на который он прыгал меж двух пышных елей, вдруг с хрустом под ним провалился, оказавшись навершием ледяной корки ручья. Евпатий схватился за стоявшую рядом елку, но правая нога уже ушла вниз и окунулась в воду. К счастью, ноги о камни Коловрат не повредил.

– Черт побери, – выругался воевода, вылезая из ручья и глядя на свою мокрую ногу, – эка меня угораздило.

На правую стопу теперь налипал снег, оставляя глубокие следы.

– Жив, Евпатий Львович? – шепотом поинтересовался Ратиша.

Они с Захаром стояли в нескольких шагах вниз по руслу ручья, прячась под елками.

– Да вроде цел, – неуверенно проговорил воевода, ощупывая себя.

Убедившись, что кости целы, Коловрат осмотрелся. Место его падения находилось у самых корней и сверху было незаметно. Прыгая с тропы в овраг, он пролетел вниз не меньше двух саженей, а то и все три.

«Это я удачно приземлился», – решил Коловрат, обнаружив совсем рядом острый пень от обломанной ветром елки, – чуть правее и ребра бы поломал».

Ратиша и Захар, по счастливому стечению обстоятельств, прыгали чуть левее и приземлились в глубокий снег.

– Идем дальше, раз все живы, – приказал Коловрат, – только след в след.

И первым направился вниз. Но едва он сделал несколько шагов вдоль русла замерзшего ручья, как на тропе послышался конский топот. Со стороны лагеря приближались всадники. Все трое вновь прильнули к елкам и замерли.

Несколько человек пронеслось мимо на полном скаку, не останавливаясь. Воевода решил, что им повезло, и уже собрался идти дальше. Но последние двое вдруг осадили коней прямо в том месте, где рязанцы перешли тропу. Несколько мгновений стояла гробовая тишина. Евпатий слышал, как кони фырчали, переступая с ноги на ногу под татарами.

«Неужели следы наши заметили?» – напрягся Коловрат, потянувшись к мечу.

Поймав напряженные взгляды Захара с Ратишей, он сделал им знак не дышать, приложив палец к губам. И тут же заметил белку, что ползла вверх по сосне, шагах в десяти.

В этот момент один из татар что-то сказал другому и следом взвизгнула тетива. Сбив снег с веток буквально над головой воеводы, пущенная стрела вонзилась в сосну. Но белка успела перепрыгнуть на другое дерево и даже залезть в дупло. На тропе раздались громкие ругательства, которые было ни с чем не спутать. А затем хохот. Один татарин явно насмехался над другим за меткость стрельбы.