В комнате зашумели. Девушка неслышно вернулась к кроватке. Мать, кусая губы, стояла у окна, Прасковья безголосо рыдала и заламывала руки, все люди смотрели в пол, боясь встретиться взглядами и словно чувствуя на себе вину за смерть маленького ребенка.
Нет… Не может быть!..
Подчиняясь какому-то внезапному порыву, девушка подошла к кроватке и взяла на руки маленький теплый комочек. Словно делала это уже не раз, коснулась губами его лба, легко провела пальцами по лицу, словно снимая липкую паутинку, и, закрыв голубые глаза, прижалась лбом к груди младенца.
Темнота, судорожно сжимающаяся вокруг души, осмелившейся кинуть вызов самой Смерти. Тишина, бьющая по ушам, затягивающая в воронку небытия. Медленно уплывающие секунды… Одна… Две… Три… Больше нет ничего. Ни комнаты, ни ребенка, ни ее собственного тела. Есть только сознание, безвольно растворяющееся в темноте… Нет!.. Шесть… Семь… Зачем ты пришла, девчонка? Тебе все равно ничего не изменить и не исправить, разве что сама сгинешь. Слишком поздно… Нет!.. Восемь… Девять… И ты летишь, силясь поймать белый тусклый силуэт, уже почти растворившийся в темноте и безмолвии. Постой, остановись, не уходи!.. Десять… Одиннадцать… Слишком поздно, глупая… Он уже растаял в сумраке небытия… Нет!.. Двенадцать… Поздно… Где ты раньше была, ведьма?.. Тринадцать…
УДАР. Еще. Судорожный вдох. И крик. Детский крик.
Девушка подняла голову и распахнула глаза. Черные. Пронзительные до боли. Ведьмовские.
Испуганный взгляд матери, замершая в ужасе Прасковья, отшатнувшиеся люди, осеняющие себя крестным знамением, боязливый шепоток: «Ведьма, ведьма, ведьма…»
Она сама испугалась больше, чем всполошившиеся односельчане. Стояла и недоуменно, растерянно переводила взгляд с одного знакомого лица на другое. И везде видела только боязнь и отвращение.
–
А за спиной камень. Это Марфа думает, что ведьма и не подозревает о нем.
Медленно, деревянными руками положила ребенка назад. Черной кошкой проскользнула меж людей, стремительной тенью промчалась по улице и перевела дух только дома. Нет, в
И что теперь?
«Что? Тебе же ясно сказано – уходи!»
Прочь. Неважно – куда, неважно – зачем. Лишь бы подальше отсюда. Иначе они ни матери, ни ребенку спасенному житья не дадут. Прочь.
Вот только…
«Что только? Что ты еще можешь сказать этим людям? Что они могут тебе сказать? Все уже сказано и наглядно камнями продемонстрировано!»
Неправда!
Три шага к столу. Перо сажает кляксы, выскальзывая из дрожащих пальцев, выводя восемь букв. Самых нужных. Самых важных.
Вышла. Прикрыла дверь. Ушла.
Куда?.. Неважно… Прочь.