- Ты как будто с Марса вернулся. У тебя тоже есть джинсы и пластинки. Это все, что нужно для счастья? Это нам всегда не хватало быта. А им не хватает себя. Все предыдущие поколения сделали себя с нуля. Сделали великую революцию. Построили Днепрогэс. Победили фашистов. Восстановили страну. Перекрыли сибирские реки и отправили человека в космос. А у них, у нынешних, нету этого, им нечем доказать. Они отправятся в путь и будут строить свои жизни с нуля. Четверть миллиарда великих строек. Майк Давидоу даже книгу о нас написал - "Империя строек"...
"Давидоу... Знакомое что-то. По фамилии - Миша Давыдов, в англоязычной стране натурализованный"
-...Мужчины обычно не умеют жарить треску. Они ее делают быстро и портят, она сухая получается. Плохо, что у тебя нет майонеза и уксуса. Придется делать просто с яйцом...
Было похоже, что Соня считает приготовление пищи своей исключительной сферой в доме, и вчера просто постеснялась хозяйничать. Вчера она чувствовала себя здесь чужой - ночь поменяла представления о сфере обитания, и теперь казалось, что она всегда существовала в этой миниатюрной клетке между постоянной комнатой и зыбким, словно виртуальная реальность, местом работы в виде залов и сцен.
Щелкнув, ожил динамик, проспавший сигналы точного времени, гимн и утренние новости - линию, видимо, починили вчера. Утреннюю тишину прорезал голос Кикабидзе - "Твердят друзья, что сошел с колеи...". Мелодию Виктор узнал сразу, эта турецкая песня была спутником каждых колхозных вечеров в студенческие годы, но здесь, в этой реальности, ее исполняли почему-то по-русски. Он хотел прикрутить громкость, но Соня остановила.
- Не надо. Хорошая вещь. "Хер акшам вотка ракы ве шарап, ичтикче делирир инсан олур харап..."
- Любишь репертуар Дарио Морено?
- Это не только мужская песня. Видел, как Севда Фердаг ее поет в фильме "Злодеяние"?
- Да, как много в этой жизни я упустил...
- Ну, это с какой стороны. Эффектно, но - моральный облик... И представляешь, саму Севду "Мелодия" выпустила, а на концертах - только слова Дербенева. Где логика?
Слегка задрожали стекла - по улице к вокзалу прокатил автобус; как и в реальности Виктора это был шестнадцатый. Только здесь он почему-то по кольцу через Ново-Советскую...
- ...Ну, вот и все. Я побежала. Не забудь в воскресенье с двенадцати!
Обернувшись, она послала воздушный поцелуй Виктору, - ухоженная, сытая и сияющая от счастья. Шаги туфелек затихли по коридору. Стукнула легкая, с толстым рифленым стеклом дверь на лестницу.
Начинался день.
15. Аляска для народа.
- Бер-резы, бер-резы, ра-адные беррезы не спят! - раздавался из-за стенки голос соседа.
Из необременительных, но важных задач дня были наушники и антенна - увлекшись пластинками, он совершенно о них забыл. Хотелось узнать последние идеологические диверсии и всякие измышления, порочащие строй. По мелочам - было любопытно, чем в этой реальности занимаются Сахаров и Солженицын, уехал ли Галич, и посадили ли Синявского с Даниэлем. Ну и вообще, что в этом Союзе считают порочащим измышлением, а что нет, поскольку в нашей истории шестидесятых, если говорить о своей стране один позитив, могли принять не за патриота, а за сексота. Естественным было иногда добавлять негатива, но не доходящего до измышления, а при случае твердо заявить - "Это болтают враги!"; но для этого надо было знать, что болтают враги. Если говорить эти слова слишком часто, сочтут за идейного дурака, а попаданцу это вовсе ни к чему. Все эти странные для современного человека обычаи появились из-за хрущевской оттепели, с которой в этом шестьдесят восьмом было совершенно неясно. То-есть, Виктор пока знал лишь то, что Хрущева на вершине власти нет, культа нет, борьбы с культом тоже нет, и битлы свободно.
На выходе из эконома дежурила новая вахтерша с вязанием. На стенке возле нее мутным желтым скотчем был прилеплен тетрадный листок, а на нем аккуратно выведено "Зовите меня Тетя Шура".
- Теть Шура, а не подскажете, есть в Брянске специальный магазин радиотоваров или вроде того?
Тетя Шура посмотрела на него поверх очков; пальцы ее продолжали машинально перебирать петли вязальным крючком.