— Держу пари, что смогу достать почти по той же цене, только вдвое лучше. Скажи своей хозяйке, — предложил он.

Она скептически приподняла бровь.

— И какова же будет цена, месье?

Он ответил ей типично гэльским жестом, обозначавшим отрицание.

— Пока еще точно не знаю, мадемуазель. Просто собираюсь повидаться с одним земляком, он торгует вином. Могу потолковать с ним — может, он захочет заключить с вами сделку. Почему бы нет?

Она кивнула в знак согласия и, кряхтя, поднялась с колен.

— Хорошо, месье. Поговорю с хозяйкой.

Дверь за ней захлопнулась. Отложив в сторону валик, Джейми встал и начал застегивать пряжку.

— Куда это ты? — запротестовала я.

Он взглянул на меня, губы растянулись в улыбке.

— О!.. Ты уверена, что хочешь, англичаночка?

— Я хочу, если только ты хочешь, — ответила я, не в силах противиться желанию.

Он бросил на меня суровый, испытующий взгляд.

— Ну, раз так, то я тут как тут, — сказал он. — Я слышал, что будущим матерям перечить не стоит.

Он позволил килту упасть на пол и присел рядом со мной, постель жалобно скрипнула под его тяжестью.

Он откинул одеяло и расстегнул ворот моей рубашки, обнажив груди. Склонив голову, поцеловал каждую, осторожно прикасаясь к соскам кончиком языка. Те, словно по волшебству, поднялись и затвердели, темно-розовые на фоне белой кожи.

— Боже, до чего ж красивые… — пробормотал он и начал целовать снова.

Взял обе груди в ладони и легонько сжал, любуясь ими.

— Тяжелые, тяжелей, чем прежде… — сказал он, — самую малость. И соски, они стали темнее.

Он нежно дотронулся пальцем до одинокого волоска, что рос рядом и казался серебристым в свете морозного утра.