— Никому не говори, кто я. Никому! От этого зависит моя жизнь!

Я подумала, что слова мои звучат несколько мелодраматично, но потом мне пришло в голову, что я сказала чистую правду. Брак с Рыжим Джейми Фрэзером было равносилен смертному приговору.

Мэри успела только удивленно кивнуть, как дверь в дальнем конце комнаты распахнулась и вошел мужчина.

— Что это за шум, Мэри? — требовательно спросил он.

Это был полный самоуверенный человек, с твердым подбородком и решительным ртом, в котором угадывалась привычка властвовать и умение настоять на своем.

— Н-ничего, папа, — пробормотала Мэри, заикаясь от волнения. — Только м-мышь.

Баронет закрыл глаза и, сдерживая раздражение, глубоко вздохнул. Несколько успокоившись, он открыл глаза и уставился на свою дочь.

— Повтори снова, дитя, — приказал он. — Но четко. Я не понимаю, что ты мямлишь. Вдохни поглубже и успокойся. Ну, давай.

Мэри подчинилась и вдохнула так, что на груди натянулись шнурки корсажа. Пальцы теребили парчовую юбку.

— Это б-была мышь, папа. Миссис Фрэ… эта леди испугалась мыши.

Посчитав объяснение вполне удовлетворительным, барон шагнул вперед и осмотрел меня с большим интересом.

— Вот как? И кто же вы будете, мадам?

Капитан Мейнуоринг, вошедший в комнату после безуспешных поисков мифической мыши, взял меня за локоть и представил барону, передав ему послание полковника Маклиша.

— Гм… Итак, вашим хозяином, хотя и временным, будет теперь его светлость. — Барон протянул письмо почтительно ожидающему дворецкому и принял от него шляпу, которую тот взял с ближайшей подставки.

— Сожалею, что наше знакомство было столь коротким, миссис Бошан. Мне пора идти.

Он посмотрел через плечо на короткую лестницу, которая вела из зала. Дворецкий, полностью восстановивший свое достоинство, уже поднимался по ней, держа перед собой на серебряном подносе заляпанное, помятое письмо.

— Вижу, Уэлман отправился доложить его светлости о вашем прибытии. Мне пора, я пропущу почтовую карету. Adieu[39], миссис Бошан.

Он повернулся к Мэри, прислонившейся к обшитой панелями стене.

— До свидания, дочь. Постарайся… ну ладно. — Уголки его рта приподнялись, по-видимому, это должно было обозначать отцовскую улыбку. — До свидания, Мэри.

— До свидания, папа, — пробормотала она, не поднимая глаз.