– Что, прямо здесь? Ах, супруг мой…
И сразу куда-то делась усталость, исчезло, ушло, растворилось накопившееся за день напряжение, а бурный восторг обладания прекраснейшей женщиной на свете сменился тихой, но сильной радостью…
– Ксанфия, родная… Как же сильно любит меня Господь, соединивший нас…
Поднявшись с лавки, они ушли в спальню, снова предаваясь любви, и заснули лишь под самое утро в тесных объятьях друг друга…
– Ксанфия… – шептал Алексей во сне. – Милая моя… родная…
Их разбудила служанка, Фекла. Войдя во двор, она о чем-то расспорилась с привратником-мажордомом. Тот чем-то был виноват – то ли купил у молочника не то молоко, то ли у рыбника – не ту рыбу.
– Лобанов, лобанов надо было брать! – громко упрекала служанка. – А что это у тебя?
– Скумбрия.
– Вижу, что скумбрия! Что мне с ней теперь делать? Я лобанов хотела пожарить в масле…
– Так жарь скумбрию!
– Скумбрия-то не так вкусна получится!
Подойдя к окну, Алексей распахнул ставни, с нежностью обернувшись на спящую жену. Краем уха услышал, как Фекла поднялась наверх, успокоив плачущих дочек. Улыбнулся…
А Ксанфия, вдруг вскрикнув, проснулась, широко распахнув глаза! Села на ложе, похоже, ничего не понимая, а вид у нее был… несчастный, испуганный…
Протопроедр поспешил успокоить супругу – прижал к себе, обнял, погладил:
– Что? Что, родная? Приснился дурной сон?
– Вот именно, что дурной! – Ксанфия наконец-то пришла в себя и перекрестилась. – Господи, пойду сегодня в церковь, помолюсь, поставлю свечку…
– В Святой Софии храм или в нашу, ближнюю, Фрола и Лавра?
– В нашу-то я и так каждый день хожу. Нет, нынче в церковь Хора пойду, к монастырю, к гавани… Мы же венчались там…. Там и молиться буду… От всякой напасти!
Ксанфия обхватила себя за плечи руками, задышала тяжело, побледнела даже…
Алексей успокоил: