Я так понял, Тобиас имеет в виду принстонскую неприятность.

– Да ничего особенного и не было, – сказал я, пытаясь умалить собственный героизм. – Темно. Заплутал слегка. Со всеми бывает.

– Не в этом дело. Он же левую руку не может выше плеча поднять, знаешь.

– Не знал. Понятия не имел.

– Его в Андовере из-за этого дразнили. Он правда тебе не говорил?

– Нет. А как это вышло? – Вряд ли такая уж гениальная идея – обсуждать Алека, пока он сном праведника спит.

– Забавно, как все повернулось.

Я не въезжал, о чем он толкует. Даже не знал, как спросить. Морхаус прекратил мои мучительные раздумья.

– Мы с Эзрой дружили еще с «Манхэттенских сбережений и ссуд», – начал он. – У «МиЛ» даже места на бирже не было, а Бирнбаум проверял бизнес-ссуды в банке. По субботам прямо из синагоги приходил к нам домой, на угол Лекса и Восемьдесят третьей. Помню, он стаскивал с головы ермолку, аккуратно складывал пополам и совал в задний карман. Потом мы смотрели игру. Ну трепались за парой пива. Обсуждали, как завоюем финансовый рынок.

– Я не знал, что вы так давно знакомы.

– Давно, да, – сказал Тобиас, подставляя мне стакан. Надо смазки подлить. – Бирнбаум тогда был настоящим психом. Полнейшим невротиком. К психоаналитику[122] ходил.

– А что с ним было? – спросил я, осторожно вручая Тобиасу стакан, до краев наполненный языкоразвязывателем «Джонни Уокер Блэк».

– Ему казалось, людям что-то на головы рушится, – засмеялся Тобиас. – Или вот-вот рухнет. Коктейля не бывало, чтоб он не предупредил кого-нибудь – мол, вроде вон та люстра сейчас сорвется с потолка им прямо на головы. Или, скажем, на улице всегда стройки обходил – боялся, что леса обвалятся или кран упадет. Помнишь, как на «Панам» вертолет грохнулся?

Я отупело поморгал.

– А, ну да, – пожал плечами Тобиас. – Ты слишком молод. Небоскреб «Метлайф»[123]. Там наверху была посадочная площадка. Вертолет как-то не рассчитал и вмазался прямо в верхний этаж. На улицу мусор посыпался, погибла женщина.

– А Бирнбаум это предсказал?

– Нет. Но посчитал доказательством того, что такие вещи случаются. Вырезал из газет все заметки, носил в портфеле. Куда бы ни ехал, все время их перечитывал.

– И психиатр его вылечил?

– Конечно, – сказал Тобиас. – Вылечил. Загипнотизировал и дал ему такую маленькую – как сказать? – мантру короткую, говорить всякий раз, если кажется, будто с кем-то случится несчастье. Что-то вроде: «Все вне опасности, ничего страшного, все в безопасности, все будет хорошо».

– Простенько так.