«Вот уж действительно тщеславие», – подумал он тогда.
Вот так молодой доктор и начал практиковать в местах, которые его прежние коллеги по профессии называли «африканской глушью». Когда он приехал сюда, он был другим: дерзким, заносчивым, но в то же время избалованным и испорченным. Африка изменила его, продемонстрировала ему слабости Британской империи и пределы ее влияния, открыла ему чудесные явления, которым христианская церковь в его юности не дала не только объяснений, но даже названий.
Например, она. Действительно, о ней было проще думать как о явлении природы, чем как о живом человеке.
Само слово «человек» было для нее слишком прозаичным, чтобы описать всю ту невероятную магию, которую являло собой это существо.
И тем не менее, даже когда они лежали голые, переплетясь руками и ногами, а лицо ее сияло счастливым блаженством, мысли его все равно были заняты вторым в его жизни и, похоже, роковым для него скандалом, который он, несомненно, вызвал своим внезапным исчезновением из госпиталя.
В первый раз на то, чтобы избежать громкой огласки, на путешествие до Судана и на расходы в первые месяцы после переезда ему хватило относительно небольшой суммы денег. Теперь же он был не в состоянии точно оценить, во что ему в конечном счете обойдется потеря профессиональной репутации. И мог ли он вообще такое себе позволить. О том, чтобы вернуться домой, к своей семье, не было и речи. Когда он подсчитал издержки этого путешествия, оказалось, что у него практически не осталось денег даже на проживание. Аренда двух автомобилей – один для палаток, продовольствия и нанятых рабочих, второй для них самих – плюс оплата двух шоферов. Провианта и воды достаточное количество, хватит на много дней. А может, не хватит, если непомерный аппетит его прекрасной спутницы в какой-то момент не уймется. А еще динамит. Несколько ящиков угрожающих динамитных шашек.
Однако она пообещала ему, пообещала всем им, что того, что они найдут в конце своего пути через эту пустыню, хватит с лихвой, чтобы погасить все свои долги раз и навсегда.
Было тихо, лишь полог палатки похлопывал под ветром, веющим из пустыни. Издалека доносился приглушенный смех водителей их авто. Он сказал им, чтобы они держались от палатки на приличном расстоянии, и пока что они его слушались.
– Тедди, – прошептала она.
Кончики ее пальцев скользнули по его щеке.
Он был так удивлен этим неожиданным прикосновением, что невольно вздрогнул.
– Скоро я назову тебе свое имя, – снова шепотом сказала она.
Затыкая уши пальцами, он чувствовал себя глупым мальчишкой. Он никогда в жизни не находился вблизи взрыва и просто не знал, чего ожидать.
А его прекрасная спутница не выказывала ни тени страха, глядя, как их люди с динамитными шашками в руках скрываются среди скал впереди них.
Перед ними лежал островок из острых шпилей выветрившегося песчаника, которые словно образовывали редкую изгородь вокруг высокой насыпи из золотистого песка. Про археологические раскопки в Египте Тедди знал очень мало, практически только то, что во время раскопок на большой территории разбивают целую сеть больших и маленьких палаток. Но здесь никаких следов раскопок видно не было.
Они находились в двух днях езды от Каира, в каком-то богом забытом месте. Тем не менее она привела их сюда абсолютно уверенно, ориентируясь только по звездам. И теперь, когда их люди, подпалив кончики бикфордовых шнуров, бегом бросились врассыпную, тело ее напряглось, словно в ожидании наслаждения, если судить по ее вызывающей позе, близкого к сексуальному.
Он еще глубже затолкал пальцы в уши.
Рабочие на бегу тоже прикрыли свои уши ладонями.
От взрыва песок у них под ногами содрогнулся и в воздух взмыло облако дыма. А его компаньонка захлопала в ладоши. Она хлопала в ладоши и радостно улыбалась, как будто динамит обладал колдовской силой, такой же могущественной, как и та, которая, по ощущениям Тедди, исходила от нее самой.
Когда дым рассеялся, он увидел, что одну сторону песчаного холма словно сдуло. Открывшийся в камне проход был разворочен взрывом, и его неровные острые края торчали, словно гнилые корявые зубы.