Долгие месяцы на трактах, в нищете, в голоде. Ночевки в трущобах в окружении отбросов общества. А ведь я могла жить в достатке вне Дагры, учиться, как все маги…
Так зачем всё это было, мама? За что ты так с нами обеими?
Отчего не рассказала, не научила, не объяснила? Почему я как слепая ищу свой путь на ощупь? Любила ли ты меня вообще, или для тебя существовал только мой папа? Его ты обожала, я знаю. Видела ту безграничную любовь к мужу в твоих глазах…
Впрочем, нет, тут я не права, и во мне говорят обида и непонимание. Ты любила меня, свою единственную дочь. Но почему всё…
Сбежав от всего мира, ты заперла себя в тесных рамках государства, в котором маги – это несчастные, обреченные на смерть. Но ты заперла там не только себя, но и меня…
– Не вижу шока и потрясения, – сухо констатировал лорд Калахан, успевший вернуться в кресло. – Тебя совсем не тронуло то, что я показал?
– Отрадно, что Гаспар страдал перед смертью, – равнодушно ответила я. – Мне не по силам было убить его, и хорошо, что это сделали вы. Благодарю.
– И это всё? Не будет восторгов, требований передать тебе бумаги, вынутые из сейфа, и драгоценности, вытащенные из сокровищницы?
Я только пожала плечами, ожидая, когда же он разоблачит меня. Какая разница? Зачем мне те бумаги? Они действительны в Дагре, не здесь.
– Ну что ж, тогда я перейду к другому. Граф и графиня дас Рези действительно жили там, где ты сказал. И их обоих собственноручно убил этот Гаспар, – небрежно кивнул он на голову моего единокровного брата. – Отца отравил, мачехе, Альенде, перерезал горло. Только видишь ли, в чем дело… Гаспар ведь не всё время нес бред сумасшедшего, он многое рассказал перед смертью. У четы дас Рези не было сына по имени Рэми. У них родилась дочь – Рэмина, которой сейчас было бы семнадцать лет. Так кто же ты, музыкант? Кем ты был в замке? Пажом? Служкой? Откуда ты так хорошо знаешь расположение их покоев? Имена и внешности? И для чего присвоил себе имя и статус Рэмины дас Рези? С поправкой на пол и возраст, разумеется.
– А вы еще не поняли? – удивилась я. Действительно удивилась. Думала, уж сейчас-то они всё поняли и именно поэтому Дарио молчит и так странно на меня смотрит.
– Не поняли чего? – закинул ногу на ногу лорд Калахан.
– Дар, это именно то, о чем нам следовало поговорить тогда в саду, помнишь? – взглянула я на него. – Мы не успели, а ты улетел.
Так странно, я не испытывала ни малейших эмоций. Словно заморозило душу. И от Дарио тоже не исходило никаких эманаций. Смог заблокироваться?
– Я имею прямое отношение к графскому роду дас Рези, – перевела я взор на лорда Калахана. – Только, как оказалось, мне ничего не было известно о том, кем являлась Альенда, моя мать. Не знаю, почему она скрыла от меня всё. Зачем? Это так… глупо и неправильно. Вы верно сказали, у них был не сын, а дочь. И меня действительно зовут Рэми, это сокращенное домашнее имя от Рэмина. И я не мальчик, Дарио, потому что я – девушка. Это то, что я не успела тебе сказать. Мама дала мне амулет личины, и все эти месяцы я его носила.
– Не может быть, – отмахнулся лорд Калахан. – Таких амулетов, которые меняли бы даже ауру, не существует. И поэтому я снова спрошу. Кто ты, музыкант? И желательно сказать правду.
– А я и сказала правду. Меня зовут Рэмина, наследная графиня дас Рези. И мне семнадцать лет.
Я сжала амулет личины, невидимый никому, кроме меня и, что удивительно, целителя. Прокусила губу, мазнула по ранке пальцем, активировала своей кровью чары на кулоне с бирюзой и сорвала его с шеи.
Пару мгновений ничего не происходило, а потом… О-о-о, словно кипятком ошпарило, заставив коротко вскрикнуть, а потом… возникло ощущение, что с меня живьем сдирают кожу. Это было настолько невыносимо, что я даже звука издать не могла, лишь глухо застонала и рухнула на колени.
Когда этот ужас так же внезапно схлынул, а дыхание вернулось, просипела: