— Пусть Таагай возьмет мою шпагу, — внезапно даже для самого себя предложил Ренки. — Увидев шпагу, они могут подумать, что он офицер, и постараются взять живьем. Все же больше шансов…
— Отлично придумано! — одобрительно кивнул Готор, делая вид, что не понимает, на какую жертву пошел Ренки, отдавая оружие благородного в руки человека из низов. Наверное, не хотел смущать Таагая.
— Ну и последний штрих. — С этими словами Готор сгреб в ладонь изрядную кучку земли и пыли, плеснул в нее несколько капель драгоценной воды и осторожно размазал образовавшуюся смесь по своем лицу, изобразив какой-то странный узор. — Под цвет камней, — усмехнулся он, глядя на вытянувшиеся лица друзей. — Чтобы не светить белыми мордами. А одежка у нас и так… цвета грязи. Так что подставляйте рожи. Я и вас разрисую. — Ну с богом! — сказал Готор, закончив это странное действие. — Или, как говорят у вас: «Да поможет нам Великий Верблюд!»
Ренки даже не думал, что секунды могут тянуться так долго. А уж про минуты и говорить нечего. Он уже успел раз двадцать впасть в отчаяние и взять себя в руки, а от Таагая и кредонцев все не было никаких вестей. Особо усугубляло это тягостное состояние то, что с того места, где он прятался, равнину видно не было. И он даже отдаленно не мог представить, что там происходит.
И вот, примерно спустя сто тысяч лет ожидания, наконец-то послышалось шуршание камней под ногами верблюдов и веселые голоса кредонцев.
Очень хотелось вылезти наружу и посмотреть. И Ренки пришлось почти силком заставить себя еще ниже пригнуть голову. Вот из общего фона голосов выделились команды верблюдам опуститься. Значит, план Готора работает. Ренки судорожно проверил, как лежит порох на полке, вновь закрыл ее и, достав тлеющий фитиль, начал зажимать его в губках курка, едва не забыв проверить, как точно он подходит к полке. А потом опять ожидание. Секунды, растягивающиеся в года.
И вот грохнул первый выстрел. Ренки мгновенно высунулся из укрытия, забыв про все, что говорил Готор о правильной маскировке, но хотя бы вспомнив, что нужно открыть полку мушкетного замка и подуть на фитиль, раздувая его посильнее. Прицелился в одного из стоящих на открытом пространстве солдат в ярко-синем, с песчаного цвета обшлагами и вставками мундире, спустил курок… Прикрыл веки, чтобы ярко горящий порох не повредил глаза. И, старясь не дышать и не сдвинуть ствол мушкета хоть на волос в сторону, стал ждать выстрела.
Жуткий грохот, сильнейший удар отдачи в плечо. Ренки открыл глаза. Солдат, в которого он целился, лежал на земле. Пуля диаметром с ноготь большого пальца взрослого мужчины, попав куда-то в шею, почти отделила голову от туловища.
Грохот. И еще одна пуля не меньшего калибра с противным визгом пронеслась над ухом. Ренки поспешно бросил свой мушкет на камни и на коленках пополз к следующей позиции. Опомнился. Вернулся и вынул тлеющий фитиль из губок, потеряв еще несколько драгоценных секунд.
Новая позиция, новый мушкет. Проверить полку. Закрыть, вставить фитиль. Проверить, как он подходит к полке. Подуть на фитиль, открыть полку. На сей раз он, усвоив уроки Готора, высунул ствол сбоку от камня. И, наведя его на очередной синий мундир, вспомнил, что говорил ему отец, прицелился пониже, почти в ноги, чтобы отдача, приподнимающая ствол мушкета, направила пулю в центр корпуса противника. Спуск. Вспышка. Противник все еще стоит. Но, судя по огромной ране у него на боку, стоять ему осталось недолго.
Новая позиция. И опять все те же действия. Навести мушкет, спустить курок. Вспышка на полке. Выстрела нет.
Отец рассказывал, что надо делать в этом случае. Обратным кончиком шомпола прочистить запальное отверстие. Подсыпать трясущимися от нетерпения руками свежий порох на полку, постучать, чтобы тот попал в запальное отверстие. Идиот! Надо же было снять фитиль! Одна искорка — и…
Опять навести мушкет на противника, который уже целится в Ренки из пистолета, поняв по вспышке, где тот сидит. А ведь Готор говорил менять позицию после каждого выстрела!
Мушкет и пистолет грохнули одновременно, выбросив языки пламени и раскаленные кусочки свинца. Что-то шоркнуло Ренки по волосам. А вот его выстрел, кажется, прошел мимо.
Не важно. Примкнуть штык — и вперед.
К тому времени, когда он выбрался из своего укрытия и добежал до места боя, все уже было кончено. В отличие от него Готор не промахнулся ни разу, первой пулей убив егеря, оставшегося охранять верблюдов, второй — пытавшегося командовать капрала. А третью почти с невероятной дистанции (шагов сто пятьдесят) сумел всадить в подъехавшего последним офицера.
Оставшимся в живых егерям, на которых обрушился град камней, было не до сопротивления. Один уже лежал без сознания, и из его виска, пробитого камнем, текла кровь. А второй, спасаясь от камней, даже не заметил штык, который Киншаа ловко метнул в него с изрядного расстояния, и лежал, проткнутый почти насквозь, жутковато подергивая ногами.
— Там еще один… — крикнул Гаарз, показывая в сторону… — Тока как до него добраться?
— Я сейчас! — ответил Ренки и, подбежав к меланхолично лежащим чуть в отдалении верблюдам, лихо вскочил на спину одного из них. Как всякий благородный оу, он прекрасно знал, как надо обращаться с этими животными… Теоретически. В краях, где Ренки провел свое детство, верблюды были редкими гостями. Поэтому он, если честно, впервые видел этого самого легендарного верблюда так близко.
Но команда «встать» оставалась неизменной на протяжении сотен, а может, и тысяч лет. Ренки прокричал ее. И верблюд ее спокойно проигнорировал. Ренки повторил, добавив сильный удар рукой по боку. Верблюд встал — сначала на задние ноги, а потом на передние. И Ренки вылетел из седла… Он, конечно, читал про эту привычку верблюдов. Но вот реального опыта не имел.