Когда Брайони вышла из здания, зажав под мышкой увесистую папку, оформленную по всем правилам и запечатанную в официальный конверт, адресованный суперинтенданту полиции Макриди, ее мысли витали так далеко, что она не сразу заметила: дождь закончился. Брайони торопливо шагала вперед, продумывая свой следующий ход: у нее не было полной уверенности, что все пройдет незамеченным, однако персонал участка обращал так мало внимания на действия друг друга, что ожидать осложнений не приходилось.

Когда Брайони появилась на Вайн-стрит, она прямиком направилась к столу дежурного, спрятав папку под плащом.

— Была уже утренняя доставка из центрального подразделения Вест-Энда? — поинтересовалась она. — Я ожидаю важный пакет.

Дежурный сержант переложил огромную кипу документов с задней полки на стоявший перед ним стол:

— Может, вы сами поищете? Не могу же я заниматься тремя делами одновременно.

Оказалось совсем не трудно подсунуть принесенный пакет в стопку других папок и конвертов, а затем «найти» его.

— Вот оно! — провозгласила Брайони. — Мой шеф суперинтендант Макриди ждет эти документы. Вы позаботитесь о том, чтобы он поскорей получил этот пакет?

— Если на нем написано имя адресата, — равнодушно ответил дежурный сержант, — я отнесу его по назначению.

Дальше день сложился неожиданно удачно, отчасти потому, что все свидетели из ее списка, кроме жены Годвина, проживали в одном районе Лондона. Оба студента — в общежитии возле площади Рассел, а три свидетеля — вокруг Гришем. Попросив секретаря колледжа договориться о встрече с Анной Годвин у нее дома в Хайгейт следующим утром, Брайони направилась в общежитие и нашла там коменданта, который почему-то отсутствовал в списке людей, которых ей надлежало опросить. Однако разговор с ним оказался наиболее продуктивным из всех сегодняшних бесед со свидетелями.