— Вы говорили Витольду, что хотите уезжать?

— Нет… Но он, наверное, и сам это понял. Да?

— Не время вам уезжать отсюда, поверьте мне!

— Почему я должен тебе верить? — Понизив голос, он перешел почему-то на «ты».

— Вы верить мне не должны, это так… Витольд сказал вам, что моего мужа арестовали немцы? Конечно, сказал, ему это выгодно.

— Ты сядь, Оля, — подвинул ей тяжелый стул лейтенант.

— Нет, нельзя, — она покачала головой, поправила волосы, оттенявшие белизну ее лица. — Витольд заметит. Вы не думайте, он не сонный, он все видит.

Она замолчала. Протез поскрипывал, хотя Ольга и не двигалась, только грудь ее тяжело поднималась и опадала. Лейтенант с тихим прищуром смотрел на нее. Ждал.

— Тут у нас, в корчме… явочная квартира, — бесцветным, равнодушным голосом проговорила она, сморщилась удивленно, потрогала пальцами белое свое горло, точно застряло там что-то и мешало ей говорить.

— Витольд… хозяин? — спросил он таким же обыденным, маловыразительным голосом, неторопливо доставая папиросы и закуривая, хотя сердце его колотилось тяжело и сильно.

— Да. Он хозяин.

— А жена его, Мария?

— Нет, она ничего не знает.

— А ты?

— Я… встречаю связных.

— Когда они бывают?

— Когда как.

— Мужчины?

— Нет, женщины тоже приходят.

— Как ты их узнаешь?