— Даже не знаю, как вам сказать.

А он и не стал говорить. Просто достал. Из-под плаща. Я глазам своим не поверил. Крест.

— Да я убью тебя! Все, с меня хватит, сейчас прикончу!

— Хозяин, успокойтесь. Это всего лишь крест.

— Чтобы я надел крест?! Я?!

— Эти вещи используются вместе. Правда, хозяин, мне так сказали. Чеснок без креста ничего не стоит.

— Но чтобы я — надел крест? Я, самый главный его враг?!

— Не нужно это так воспринимать, хозяин.

— А как же мне это воспринимать?

— Ну вот, к примеру, если бы какой-нибудь страшный грешник носил крест, что бы вы на это сказали?

— Сказал бы, что он лицемер.

— Вот, видите, — победоносно изрек мой слуга.

— Ничего я не вижу.

— Лицемерие — грех. Беззубый этого не любит. Разве он кому-то там не говорил: «Вы, фарисеи, лицемерные, гробы крашеные», или что-то в таком духе?

— Ага, сейчас и ты назвал его Беззубым.

— Поэтому я не вижу, почему бы вам не сделать что-нибудь, что неприятно Беззубому.

Мне пришлось признать, что его вывод логичен, и повесить на себя эту дрянь.

Улицы вели вниз. Мы шли в темноте, непонятно куда, без плана и смысла, как мне казалось. Но с целью. Как, собственно, и всегда — бессмысленно, но с целью. Меня вел слуга, на каждом углу он раздумывал, вертел головой по сторонам, смотрел в черное небо.

Шаг за шагом, вперед и вниз, в туман и густой мрак. А ночь была глухой, без единого звука, только мои шаги. Новак ступал так мягко, что его я вообще не слышал. Мы больше не разговаривали. Они были повсюду вокруг. Я знал. Вампиры. Перед нами, у нас за спиной, слева, справа? Где-то здесь. Каждый шаг мог стать последним. Свернуть в первый попавшийся переулок? Вернуться? Идти дальше? Какая разница.

Я сжал пистолет.