– Но получение результатов не меняет того факта, что ваши методы необычны. При использовании нетрадиционных методов нет страховки от неудачи. Я хочу сказать, те из нас, кто следует правилам, чувствуют себя в безопасности, даже если в чем-то напортачат. Но в случае нарушения правил масштаб неудачи возрастает. И вот как теперь будут развиваться события. Вы и Колдмун останетесь здесь и доведете расследование до конца так, как вы считаете нужным. Естественно, я хочу, чтобы вы информировали меня о важных продвижениях. Если вам понадобится помощь, дайте мне знать. Во всем остальном я не хочу слышать о ваших нарушениях правил. Держите ход следствия в тайне и получайте результаты. Я даю вам свободу действия в обмен на одно: если это дело с громким треском провалится из-за ваших методов, вы получите по полной программе. Но не Колдмун. И не я. И тогда уж совершенно точно – никакого нью-йоркского офиса. Не заблуждайтесь на этот счет, я сдам вас со всеми потрохами. – Он сделал паузу. – Договорились?
Пендергаст коротко кивнул.
– И еще одно, – продолжил Пикетт. – Никакого одинокого рейнджерства. Дело крупное, расползающееся, и вам понадобится поддержка. Вы знакомы с коммандером Гроувом. Он обеспечит вам всестороннюю помощь от полиции Майами. Этот полицейский департамент имеет наилучшие в стране ресурсы. Они могут добыть для вас все необходимые данные, они могут бросить сотню полицейских на выполнение любой задачи, которую вы захотите решить, они могут вести наблюдение, могут допросить хоть целый квартал, если нужно. Вам не обязательно держать Гроува в курсе всего, но скажите ему, что вам нужно, и он все сделает.
– Он представляется мне довольно компетентным человеком, – заметил Пендергаст.
– У него чертовски хорошая репутация. И не недооценивайте его из-за административной должности, которую он занимает, – в свое время он достаточно поработал на земле. – Последовала пауза. – Между нами все ясно, агент Пендергаст?
– Абсолютно все, сэр.
– Просто помните: если дела пойдут наперекосяк, вся ответственность ляжет на вас, и только на вас.
– Именно так я всегда и предпочитаю работать, – сказал Пендергаст.
Пикетт протянул руку, и Пендергаст коротко пожал ее. Затем Пикетт поднялся, повернулся и, обойдя бассейн по периметру, исчез в темноте бара на крыше.
29
В четыре часа утра Шарлотта Фоше лежала в кровати, глядя на потолок, залитый красным светом от ее цифрового будильника. В два часа ее разбудил кошмар: она производила вскрытие трупа и скальпель все соскальзывал и соскальзывал в сторону, пока наконец труп не сел и не выбранил ее за бестолковость. С тех пор она лежала без сна, беспокойно размышляя об аутопсии Флейли.
Это не было похоже на нее – ночные кошмары, беспокойство. Благодаря Моберли, этому мешку с дерьмом, она нарастила себе слоновью шкуру. То, что сделал с этим типом агент Пендергаст, казавшийся таким приятным, было ужасно… но справедливо в каком-то извращенном смысле. Пендергаст был кем-то вроде ангела мести, который может стать верным другом – или неумолимым врагом.
Ее мысли вернулись к кошмарному сну. Безусловно, аутопсия Бакстер поколебала ее уверенность. Она подтвердила, что это было убийство. Но не ошиблась ли она? А что касается аутопсии Флейли, достаточно ли скрупулезно она исследовала подъязычную кость? Вспоминая тот момент – появление Моберли, то, как он оттолкнул ее в сторону, то, как искромсал шею трупа, – она поняла, что была выбита из колеи и, вероятно, утратила сосредоточенность. Заканчивая осмотр подъязычной кости, она пребывала в возбужденном состоянии и не уделила этому объекту должного внимания. Могла упустить что-то.
В половине пятого, поняв, что больше уже не заснет, Фоше встала, приняла душ, выпила кружку кофе, села в машину и направилась в морг. Ночь все еще оставалась нежной – именно такие моменты были одной из причин, почему она была в состоянии выносить Майами, несмотря на его блеск, трафик, толпы и преступность.
В морге было тихо и темно, и когда Фоше включила свет, она на миг ослепла. Без промедления вытащив тело из ячейки, она прикатила его в секционную. Прокрутила в уме перечень последовательных действий судмедэксперта. Удостоверившись, что все готово, она включила систему видео- и аудиозаписи, объясняя вслух, что она собирается делать и почему.
Она подкатила большой стереоскопический микроскоп и принялась заново исследовать подъязычную кость. Тело кости, срединная ее часть, явно была сломана (Фоше отметила это в своей первой аутопсии), то ли из-за дергания Флейли в петле, то ли вследствие ее короткого падения с моста. В этом не было ничего необычного. Теперь она обратила внимание на рога подъязычной кости. Эта кость была одной из самых необычных костей во всем человеческом теле, поскольку она никак не сочленялась с другими; по сути, она плавала между мышцами и связками, обеспечивая крепление для языка, мягкого нёба, надгортанника и глотки. Подъязычная кость имела форму подковы с большим и малым рогами с обеих сторон. В случае Бакстер рога были симметрично сломаны путем сдавливания пальцами, причем с правой стороны больше, чем с левой, из чего Фоше сделала вывод, что убийца-правша схватил жертву за шею обеими руками и сдавил, при этом большой палец правой руки нажимал сильнее. Но в случае Флейли сдавливание (если допустить, что оно имело место) оказалось слишком слабым, чтобы вызвать перелом кости. Что на самом деле стоило бы сделать, так это МРТ, но для этого потребовалась бы куча бумажной работы, не говоря уже о массе вопросов.
Фоше усилила увеличение и начала с правого рога, осторожно удаляя крохотные частички ткани. Она видела, где оставил канавки небрежный надрез, сделанный Моберли. Осторожно, отскребывая и зачищая плоть, она добралась до кончика большого рога, потом двинулась назад – к малому. Процесс был мучительный, но, дойдя до основания рога, она ничего не нашла. Убийца должен был надломить эту кость. Стоит ли проделывать ту же операцию с левым рогом?
Она вздохнула и приступила к расчистке. Она не смогла бы успокоиться, если бы не сделала все, что в ее силах.
Очистив левый рог на две трети, Фоше остановилась. Кажется, что-то есть? Она усилила увеличение еще на один шаг и тогда разглядела маленькую трещинку на внутренней части кости. Это был надлом, при котором кость скорее согнулась, чем треснула, но в данном случае силы нажатия хватило, чтобы вызвать слабый усталостный перелом вдоль длины кости, а не поперек. Повреждение было едва заметным, почти невидимым – таким крошечным, что обычная цифровая камера не смогла бы его зафиксировать. Но МРТ должна отчетливо выявить повреждение.
Она выдохнула. Специальный агент Пендергаст был прав с самого начала. Он просил ее уделить особое внимание подъязычной кости, и она сделала это, но ничего не нашла. Если бы не Моберли, то она рано или поздно заметила бы этот перелом. Но Моберли оттолкнул ее, и ее внимание рассеялось… Она покачала головой. Нет, нельзя винить Моберли: может, он и говнюк, но в том, что она не увидела перелома, только ее вина, и ничья другая. Вся кровь прихлынула к ее лицу при мысли о том, как она подвела агента Пендергаста.