Колдмун, появившийся у открытой части кабинки, кивнул.

– Прошу, садитесь. Не хотите ли?.. – Пендергаст плавным жестом указал на маленький поднос с финиками, начиненными козьим сыром и завернутыми в тонкие, хрустящие ломтики бекона.

Колдмун вошел в кабинку и неловко уселся на край шезлонга:

– Нет, спасибо.

Пендергаст помахал проходящему мимо официанту:

– Тогда что-нибудь выпить?

– Не сейчас.

Колдмун тоже переоделся – в выцветшие джинсы, кожаный пояс с литой пряжкой навахо, поношенные ковбойские сапоги и джинсовую рубашку с длинным рукавом. Под мышкой у него была зажата пачка бумаг.

– А, – сказал Пендергаст, показывая на бумаги. – Домашняя работа.

Колдмун ничего не ответил.

Пендергаст взял финик и изящным движением послал себе в рот.

– Мне вот что любопытно. У вас есть какие-нибудь, как вы выразились сегодня утром, версии?

Колдмун положил папку на шезлонг:

– Вскрытие не добавило ничего нового. Результаты токсикологической экспертизы будут готовы через какое-то время, но вряд ли мы найдем там что-нибудь полезное. Проверка прошлого и первоначальные опросы не выявили ничего настораживающего, никаких заинтересованных лиц, у которых были бы причины убивать ее.

Пендергаст кивнул.

– В общем, все как вы и сказали, – продолжил Колдмун. – На первый взгляд убийство Монтеры указывает на признаки как организованного, так и дезорганизованного поведения.

– Занятно, правда?

Колдмун вытянул губы:

– С одной стороны, случившееся выглядит как случайное, импульсивное действие социопата. А с другой – место преступления тщательно зачищено, на нем нет никаких полезных улик, кроме тех, что преступник оставил для нас намеренно.

Поблизости раздался вскрик, за ним – всплеск воды и смех, а потом быстрый взрыв итальянской речи. Пендергаст с интересом отметил, что Колдмун обладает необыкновенной непроницаемостью. Он неподвижно сидел на краешке шезлонга, словно исполнившись решимости противиться его комфорту. Как обычно, его зеленые глаза не задерживались на одном месте.