В горле Алексея застрял колючий ком, перехватило дыхание. Они понимающе переглянулись с комиссаром – хрупкие и нежные девушки, таскающие тяжеленные снаряды, переживали и беспокоились за них, крепких мужиков! Эти девушки, почти девочки, знали, что все их сверхусилия только для одного – общей, одной на всех святой победы… Святой и оттого, что эти девочки взвалили на свои хрупкие плечи огромную ношу, разделив ее с мужчинами-воинами.
Стервятники Люфтваффе уяснили для себя урок. И потом уже старались бомбить с больших высот, не рискуя оказаться под массированным огнем зенитной артиллерии прикрытия. В перекрестьях прицелов у тех самых хрупких девушек в ушитых защитных гимнастерках и непомерно больших и тяжелых для них стальных касках.
Но пришла новая беда. Гитлеровцы сосредоточили против Тридцать пятой советской батареи несколько своих дивизионов 150-миллиметровых гаубиц. Тяжелые снаряды немецкой полевой артиллерии усеяли все пространство на поверхности скального массива воронками, но пробить своды из фортификационного бетона, усиленного металлическим противоосколочным подбоем, не смогли. Гитлеровские снаряды высекали гигантские снопы искр из приземистых броневых башен, оставляли на них кривые уродливые шрамы. Но и только. Даже такой плотный обстрел гитлеровских 150-миллиметровых орудий воспринимался советскими артиллеристами «непотопляемого линкора» как легкая щекотка.
Другое дело, что постоянные бомбежки и артобстрелы сильно затрудняли передвижение по открытому пространству и снабжение береговой батареи различными припасами. Все это происходило только ночью при соблюдении тщательной светомаскировки.
Ситуация изменилась, когда на огневую позицию прибыла немецкая 420-миллиметровая гаубица «Гамма». Это орудие было изготовлено фирмой «Крупп» еще накануне Первой мировой войны – в 1906 году, для обстрела укрепленных французских фортов Линии Мажино. Но в Первой мировой кайзеровская Германия проиграла, и по Версальскому мирному договору все десять гаубиц «Гамма» должны были быть уничтожены, так как воинственной стране запрещалось иметь артиллерию калибра свыше 150 миллиметров, а также любые противотанковые и зенитные орудия. Но немцы не были бы немцами, если бы позволили пустить на переплавку все выдающиеся образцы собственного сумрачного гения! Все же один экземпляр «Гаммы» был спрятан и сохранен на полигоне в Меппене. Именно это единственное орудие в дальнейшем использовалось во Второй мировой войне. Это орудие даже использовалось по прямому назначению. С перерывом почти в четверть века «Гамма» вела огонь по неприступным французским фортам линии Мажино в 1940 году.
Второй раз сверхтяжелое осадное орудие обстреливало город-крепость Севастополь весной и летом 1942 года.
А теперь же ее срочно перебазировали на новую огневую позицию для подавления советской бронебашенной береговой батареи № 35 – неприступного русского форта «Максим Горький II». Дело это было непростое: нужно было сначала разобрать 140-тонную махину, перевезти все элементы по частям и вновь собрать на заранее подготовленном забетонированном основании, так называемом «
При этом требовалась как минимум неделя для застывания бетона, прежде чем можно было начинать монтаж орудия. Да и сам сложнейший монтаж занимал еще порядка недели. К тому же требовался рельсовый подъемный кран! «Сумрачный тевтонский гений» – такой сумрачный…
Только – вот толку-то от стационарной огневой позиции в современной маневренной войне?.. Вот потому-то товарищ Сталин не увлекался «мегакалибрами», в основном отдавая предпочтение механизированным дивизиям и корпусам, танковым клиньям – инструментам новой, мобильной войны. В которой использовались артсистемы калибров 152, 203 и 280 миллиметров. Севастопольские береговые батареи – случай особый, они защищали сам город-крепость. Тут уж русские «боги войны» были неразделимы с городом русской славы!
«Гамма» открыла огонь спустя две недели – ровно на такой срок было уже отодвинуто третье массированное наступление Манштейна на Севастополь, получившее название «Störfang» – «Лов осетра».
Тяжелые снаряды весом в тонну тяжело рушились на Тридцать пятую батарею. От каждого такого удара содрогался скальный массив, укрепленный фортификационным бетоном и толстой броневой сталью. Мигал желтоватый свет фонарей в коридорах-потернах, кое-где отлетал стальной противооткольный подбой. Пыльные струйки сыпались с потолков изолированных помещений-отсеков «непотопляемого линкора». Артиллеристы шутили: «Мы теперь не крейсер, а подводная лодка, которую бомбит глубинными зарядами свора вражеских эсминцев!»
Алексей переживал не только за людей, но и за сложнейшую электронную вычислительную машину и за то, что от встрясок могут разбалансироваться точные системы наведения. Но амортизаторы держали крепко.
Уже не раз и не два генерал-майор Петр Моргунов справлялся о том, почему Тридцать пятая батарея не открывает ответного огня позициям немецкой гаубицы «Гамма».
– Товарищ генерал-майор, я выжидаю, пока клюнет еще более крупная рыба – настоящий хищник!.. – туманно отвечал командир могучих советских орудий.
Немецкая суперпушка «Дора» была защищена, наверное, так же тщательно, как и ставка самого Гитлера. Орудийный расчет составлял 450–500 человек, при орудии постоянно находились двадцать инженеров фирмы «Крупп». Охраняли механическое чудовище специальная моторизованная команда полевой жандармерии, а также взвод служебных собак. Дальний рубеж обеспечивали две румынские пехотные роты охраны.
Над рассеченным надвое мергелевым холмом постоянно барражировали желтоносые «Мессершмитты-109» 8-го авиакорпуса генерала Рихтгофена. А рядом с позицией «Доры» находилась батарея тяжелых 88-миллиметровых зениток и 20-миллиметровых скорострельных «флак-систем».
Для маскировки по обеим сторонам железной дороги были установлены специальные щиты с рисунком деревьев, а также применялись дымовые завесы.
Всего стрельбу одной «Доры» обеспечивало более четырех тысяч человек. Вернее, не человек, а фашистов.
Для оборудования позиции гигантского 800-миллиметрового орудия фирмы «Крупп» было задействовано 600 военных строителей-железнодорожников, 1000 рабочих «Трудфронта» организации «Тодт» и 1500 человек местных жителей вместе с военнопленными.
Конечно, военнопленнных и некоторых местных жителей расстреляли для соблюдения режима секретности. Безопасность 1350-тонного орудия была гораздо важнее тысячи жизней каких-то там славян…