ГЛАВА IX

Кларенс, которому так неожиданно пришлось распроститься со своим блестящим будущим, не смел, однако, перечить властному человеку, ехавшему рядом с ним, и несколько минут молчал, но потом дорога пошла в гору, что заставило их умерить прыть и дало мальчику возможность немного отдышаться и набраться смелости.

— А где мой двоюродный брат? — спросил он.

— В двухстах милях к югу отсюда.

— Мы едем к нему?

— Да.

И они снова поскакали во весь опор. Прошло почти пол часа, и вот начался еще более длинный подъем. Кларенс заметил, что Флин время от времени с любопытством поглядывает на него из-под обвислых полей шляпы. От этого мальчику было немного не по себе, но он чувствовал такое необычайное доверие к своему спутнику, что в его смущении не было настороженности.

— А ты никогда не видел своего двоюродного брата?

— Нет, — ответил Кларенс, — и он тоже меня не видел. Во всяком случае, он меня совсем не знает.

— А сколько тебе лет, Кларенс?

— Одиннадцать.

— Ну, раз ты такой щенок, какого днем с огнем поискать, — Кларенс вздрогнул, вспомнив, как назвал его при первой встрече Пейтон, — послушай-ка, что я скажу. Я знаю, ты не испугаешься, не струсишь, не сробеешь, — не таковской ты породы. Так вот, ежели ты услышишь от меня, что этот твой… ну, в общем, двоюродный брат — самый отчаянный висельник, что он недавно убил человека и вынужден был уносить ноги, оттого и не мог объявиться в Сакраменто, — что ты на это скажешь?

Это было уж слишком. И Кларенс, поглядев на Флина своими правдивыми глазами, ответил совершенно искренне:

— Скажу, что вы говорите, совсем как Джим Хукер.

Его спутник удивленно взглянул на него и вдруг осадил коня; потом громко рассмеялся и снова поскакал вперед, время от времени качая головой, хлопая себя по ляжкам и оглашая сумрачные леса раскатистым хохотом. Но вскоре он вдруг опять впал в задумчивость и, пришпорив коня, ехал так с полчаса, открывая рот только для того, чтобы поторопить Кларенса, да иногда подхлестывая его лошадь. К счастью, мальчик хорошо ездил верхом — что Флин, видимо, оценил, — иначе он уже десять раз вылетел бы из седла.

Наконец впереди мягкими контурами проступили беспорядочно разбросанные по красноватому склону домишки Бак-Ай-Миллз. Флин придержал коня и, поехав рядом с Кларенсом, положил ему руку на плечо.

— Так вот, мальчуган, — сказал он, вытирая слезы, выступившие у него на глазах от смеха, — это я просто так, пошутил, хотел тебя испытать. Этот твой двоюродный брат, к которому я тебя везу, такой же вежливый и воспитанный, как ты. Он совсем погряз в книжках и науках, живет один на ранчо в большом доме среди целой охраны испанцев, а нашего брата, американца, и видеть не хочет! Даже фамилию сменил, зовется теперь дон Хуан Робинсон! Зато он настоящий богач: три лиги земли, много скота и лошадей, так что, — тут он одобрительно поглядел, как Кларенс сидит в седле, — пожалуй, ты там скучать не будешь.

— Но я думаю, — нерешительно сказал Кларенс, которому эти слова напомнили сердобольное предложение Пейтона, — мне лучше бы остаться здесь и мыть золото… вместе с вами.

— А я этого не думаю, — возразил Флин с серьезностью, очень похожей на бесповоротную решимость.

— Но ведь мой двоюродный брат не приехал в Сакраменто, не послал за мной никого и даже не написал, — возмущенно настаивал Кларенс.