— Никогда не забуду этого явления, — растроганно заявила Маша.
— Конечно не забудешь. Хоронить без покойника — это унизительно. Лучше излагай факты.
Машка с сомнением разглядывала пустой стол:
— Все убрали, а что взамен? Слушай, давай возьмем маленькую бутылочку «Бьянко» на двоих, а? Пусть это будет жутко алкогольный вечер. Или коктейль еще закажем?
— Когда это я отказывалась, мэм?
— Меня Жанночка очень, очень сильно обидела, — сказала Маша, и видно было, что это признание дается ей через силу. — Так обидела, что я даже тебе сейчас не расскажу. Мне надо самой пережить.
Татьяна понимающе кивала, не говоря ни слова, и от этого Машке, как всегда, стало спокойно и надежно.
— И я тебя очень поэтому прошу — ничего мне больше не советуй, а просто охмури его, чтобы ему стало так же больно, и страшно, и тоскливо, как мне сейчас. Чтобы он и думать забыл о своей новой пассии.
Тото пошевелила губами, подумала минутку и спросила подозрительно:
— А что я с ним потом делать буду?
— Мягкий пас налево, то есть мне, — успокоила ее верная наперсница разврата. — Ему же, бедняжке, нужно будет с кем-то о тебе говорить. Тут я и пригожусь. Кто это еще выдержит?
— Ты что — настолько его любишь?
— Пока — да. И пока мне очень нужно, чтобы ты уделала этих голубков, как Бог черепаху. А потом посмотрим.
— А что до Жанночки…
— Я тебя как женщина женщину
— Мадам имеет план? — уточнила Татьяна.
— Какой такой план?
— Мистер Фикс, неловко будет завалиться к нему в кабинет и сообщить, что я пришла его охмурять, так как мне очень не нравится его поведение, да и подруга слезно попросила.
— Нет, ну какая ты умница, что не показывалась ему на глаза, — внезапно восхитилась Машка.
— А кто твердил, что у меня паранойя?