— Вам повезло, что сегодня его дежурство, — сказал Леночка. — Если бы сегодня Марья Степановна была, или Геворкян, вы, наверное, до сих пор бы сидели, привязанным к стулу.
— Неужели? — вяло поинтересовался Миша. — Значит, я обязан Марку Петровичу?
— Только ему. Он у нас этот… как его? Фили… фила…
— Филантроп?
— Точно, филантроп. Он на все выезды без разговоров отправляется, и меня с собой тащит. Говорит, мы на посту и должны исполнять свой долг. Любого бомжа, последнего забулдыгу спасет и вылечит. Как только позвонили с городской, сразу же и помчались в этот лагерь заброшенный. Толик, наш шофер, умолял его дать ему доесть, он как раз ужинал, так Марк Петрович отругал его. Пока, говорит, ты здесь жрешь, человек умереть может! А потом, когда мы в этот лагерь добирались, всю дорогу занесло, мы три раза в снегу вставали. Толик опять: поехали, мол, назад, полиция разберется. Так Марк Петрович нет, пока ваша полиция, говорит, доедет, человек на морозе богу душу отдаст.
— Полиция? — с беспокойством переспросил Миша.
— Ну да, полиция. Нам ведь положено полицию вызывать. Они вообще застряли в самом начале, а мы добрались. Там у самого въезда в лагерь машина ваша красная стояла поперек дороги, так пришлось пешком идти. Потом бегать по этому зданию с фонариком, искать. В общем, натерпелись мы, пока вас вызволяли.
— Красная машина? — спросил Миша. — А та вторая?
— Какая вторая? Там была только одна машина. Красная такая, или скорей вишневая, да? Ведь вы на ней приехали? Она перевернутая лежала, ее здорово снегом засыпало.
Миша промолчал, не стал больше выспрашивать про вторую машину, но что-то екнуло: догадка или опасение…
— Леночка, — попросил он, — а можно мне телевизор посмотреть? Хочу немного отвлечься, голова побаливает.
— А как вы себя чувствуете? Лучше вам?
— Намного, намного лучше. Благодаря вашим умелым ручкам.
Миша и вправду чувствовал себя лучше. Водка и суп сделали свое дело: перестали стучать зубы, больше не кружилась голова, сознание прояснилось. Нужно было срочно решать, что к чему, пока не стало поздно.
— Ну ладно, — смутилась Леночка от Мишиного комплемента, — смотрите, пока Марк Петрович занят. Думаю, он через полчасика зайдет вас проведать.
— И как вас угораздило в этом лагере оказаться? — все-таки задала она вопрос, видимо, мучающий ее с тех пор, как она села рядом с Мишей в машине скорой помощи. — И что за нелюдь вас в такой мороз к стулу привязал?
— Я потом вам все расскажу, Леночка, — слукавил Миша, которому просто нужно было выиграть время, — обязательно расскажу. Вот только отдохну. Вы ведь еще зайдете ко мне? Обещайте, что зайдете. Я буду скучать.
— Зайду, — тихо сказала Леночка, и снова покраснела так, что отчетливее выступили веснушки, — отдыхайте пока.
Как только дверь за девушкой закрылась, Миша включил телевизор. Для этого и вставать не пришлось — докторская келейка была настолько тесной, что стол и кровать стояли вплотную друг к другу.
Мише нужны были новости, и на одном из каналов он нашел то, что искал. Он был уверен, что услышит то, на что рассчитывал. Слишком уж известной личностью был Сенин-младший. То, что с ним случилось, должно быть в новостях. Если, конечно, его уже обнаружили. Могло быть и по-другому. Ведь об этой квартире мало кто знал. Сенин сам говорил об этом. Если только Алиса… Ведь она должна была прийти к нему в этот вечер.