– Да и хрен с ним! – горячился Хуршед. – Во-первых, немцы и так знают, что мы где-то здесь, во-вторых – вряд ли ожидают от нас такой наглости!

Валуев снова почесал в затылке и махнул рукой.

– Ладно! Валим немцев – но только без шума! А командира надо бы живьем взять – поговорим с ним по душам. Выдвигаемся!

Я быстро извлек из кармана рюкзака «Наган». Хуршед задержался на секундочку, крепя «БраМит» на ствол винтовки. Без шума, без пыли…

Когда мы подобрались к поляне, немцы уже оправились. Все в сапогах с короткими голенищами и в замызганных маскхалатах, причем трофейных – наших, советских, с расцветкой «Амеба»!

Немцы курили всем хором. Даже пулеметчик дымил.

Он единственный был в каске, остальные в пилотках, а командир – в фуражке, сопливый белобрысый лейтенантик. Ничего, сейчас мы тебе носик подотрем…

– Хуршед, – прошептал Валуев, доставая свой револьвер с глушителем, – валишь того типа за пулеметом.

– Принято!

– Игорь, на тебе – мехвод!

– Есть!

Себе с Хосебом Петр оставил мотострелков. Я осторожно привстал на одно колено, боком уперевшись в ствол дерева, и поднял «Наган», придерживая правую руку левой за запястье.

Механик-водитель уже справился с колесом и деловито вытирал руки ветошью. Выглядел он настоящим громилой, широченные плечи распирали масккостюм, а квадратная морда такая, что, как говорил мой дед, «за три дня не обсерешь».

– Огонь! – прошелестела команда.

«Наган» пшикнул, и пуля вошла мехводу в голову, забрызгав мозгами маскхалат лейтенанта. Ай-яй-яй, говорят, мозговое вещество не отстирывается!

Чпокнула винтовка Альбикова, и пулеметчик, дернувшись, сполз вниз. Валуев с Алькортой выстрелили дуплетом, укладывая разом парочку немцев – те повалились друг на дружку, а вот третьему удалось избежать расстрела. Почуял ли он опасность или споткнулся на ровном месте, но на землю упал очень вовремя – две пули прозудели над ним, звонко шлепая по борту «бэтээра».

Фриц перекатился, заполошно крича: «Аларм!», но предупреждать уже было некого – все камрады попередохли, а командир, согнувшись в три погибели, натужно блевал.

– Пионер, бери офицера! Мы прикрываем!

Я поднялся и, держа «Наган» в руке, метнулся к лейтенантику, стараясь одновременно контролировать и его, и уцелевшего пехотинца. Завидев меня, пехотинец приподнялся, вскидывая винтовку, и Альбиков мгновенно воспользовался этим – пуля из снайперки вошла немцу точно в правый глаз.

– Гутен морген, херр официр! – поздоровался я, рывком преодолев разделяющее нас пространство и уперев толстую трубку «БраМита» в висок белобрысому.