— Ей не нужно было знать точную формулировку, Джуни, дорогая.

Джуни и мама уставились друг на друга.

— О, да ладно тебе, — её отец просиял. — Копай глубже. Мы собираемся провести время с палтусом.

Рейвен и Майк громко застонали, в то время как папа рухнул в приступе смеха. Джуни и мама отменили своё соревнование в гляделки и повернулись к папе с широко раскрытыми глазами.

Подшучивание продолжалось. Солнце садилось за окном, освещая обеденный стол мягким светом люстры наверху. Мама годами умоляла папу купить такую, и прошлой зимой он, наконец, смягчился. Он ненавидел светильник и называл люстру чудовищем, когда мамы не было рядом.

Если кто-то ещё и заметил синяки и припухлости на лице Рейвен, пятна крови на её рубашке или продолжающееся отсутствие Беара, они ничего не сказали. Очевидно, они были довольны тем, что сосредоточились на хорошем в своей жизни, а не на скрытом, но всегда присутствующем неизвестном.

Мама отлично приготовила палтуса. Мягкая белая рыба таяла у неё во рту с маслянистой нежностью. Рейвен откинулась на спинку стула и погрузилась в ощущение того, что её окружает семья. Приборы выскребали почти пустые тарелки, и разговор периодически затихал, пока все сосредоточились на еде.

Джуни отказалась от «здорового» питания через пять минут после начала ужина. Остатки «отвратительных зелёных штуковин» отодвинули в сторону, и теперь она сосредоточилась на том, чтобы с дикой самозабвенностью запихивать в рот картофельное пюре с чесноком и сыром, чтобы накормить свою подтянутую и стройную фигуру. Если Робби Фезерпопу, или как там его звали, не нравилась Джуни за то, какой она была потрясающей, он мог пойти и пнуть несколько валунов босыми ногами.

Когда она стала взрослой? Всего несколько мгновений назад она была неистовым ребёнком, выражающим каждую из пяти тысяч мыслей, проносящихся в её мозгу, и спрашивающим Рейвен, каким был её третий любимый динозавр.

Майк хмыкал и вставлял огня всякий раз, когда это требовалось для разговора. Хотя он всегда будет её младшим братом, Майк был на пути к тому, чтобы стать чем-то большим, чем она когда-либо могла надеяться стать. Ему просто нужно было принять душ.

Хотя за обеденным столом не было зловещего пустого стула, один голос, одно присутствие заметно отсутствовали. Никто не спрашивал Рейвен о последних новостях расследования. Беар перестал посещать воскресные вечерние ужины почти год назад, но теперь его отсутствие было непроизвольным, и, как бы сильно его уход ни жалил раньше, его нынешнее отсутствие оставляло дыру в её груди. Было больно.

Её внутренности скрутило. Желудочная кислота забурлила у неё в горле. Если она не найдёт способ вырвать Беара из злых лап Королевы Воронов, она навсегда потеряет своего брата.

Она сжала свой обеденный нож. Нет, потерять Беара было неприемлемо.

— Рейвен, дорогая. Что случилось? — спросила мама.

Все замолчали и повернулись к ней.

— Я, эм.

Она заставила свои пальцы разжаться и осторожно положила нож на пустую тарелку.

— Я скучаю…

Её прервал стук в парадную дверь.

— Я открою.