Танцор встал и с благодарностью крепко пожал Хрусту руку.
На всякий случай рванул к Манке, в Текстильщики. Вполне могла уже и подгрести домой. Пришел к дому нос в нос с темно-синим «Рено». Взбежал на третий этаж. Долго и бесполезно звонил в дверь. И вдруг вспомнил, что у Манки есть сестра. Она ему об этом как-то говорила. Да, точно, он был в абсолютно разобранном состоянии, хотел ехать к ней, лишь бы не быть одному. Но не получилось. Манка сказала, что надо к сестре. То ли с племянником посидеть, то ли ещё что-то.
Кинулся к машине, судорожно вспоминая фамилию Манки. Однако в лэптопе все ещё торчало задание: Звягина, Ирина Николаевна. А сестра? Блин, сменила фамилию! Хотя нет, мужа не было. Танцор залез в базу данных МГТС и в окне поиска набрал: «Звягина ******* Николаевна».
Таковых оказалось 87 человек. Однако была ещё одна зацепка, компьютер выдал телефоны вместе с адресами. И Танцор начал мучительно вспоминать, куда же тогда поехала Манка. Ведь расстались-то они в метро. Точно! Он пошел на «Пушкинскую», а она на «Тверскую». Значит, по зеленой линии. Но, может, где-то пересела на другую. Нет, Танцор, вспомнил, как она сказала, что ей по прямой… Да, даже сказала, что недалеко от института травматологии. Значит, поехала на север, до «Войковской», в район улицы Приорова.
Танцор страшно обрадовался этой удаче, потому что осталось четыре вероятных телефона. Так обрадовался, будто дозвонись он сейчас – и все, Манка будет спасена.
Но ни один из четырех телефонов не ответил.
Танцор сидел и тупо набирал по кольцу четыре номера, тупо и зло твердя: «Трахаются они там что ли?»
Потом понял, что надо ехать к метро и ждать там, у выхода.
Стоял и набирал, набирал, набирал Манкин номер.
Вдруг понял, что ни у подъезда, ни в подъезде, ни у метро никого не видел. И удивился этому. Ведь он не мог себе представить, что Профессор уже давно сидел в квартире, поджидая объект. Поскольку с легкостью отжал замок входной двери, которую беспечная Манка не собиралась менять на стальную. То же самое проделал и Лох. Но чуть позже. Поэтому Профессор, воспользовавшись более выгодным положением, оглушил его, связал и засунул в рот полпростыни. Чтобы потом, после выполнения задания, развязать и отпустить с издевками и подначками.
В четыре часа надежды Танцора упали практически до нуля. И он подъехав к дому, решил дожидаться Манку прямо у квартирной двери. Войдя в подъезд, он увидел, как на площадке первого этажа, наклонившись, стоит Трансмиссия и зашнуровывает правый сапог.
Танцор мгновенно понял, что опоздал. Что этим самым шнурком Манку и задушили. Бесшумно и тихо. Задушили более удивленную, чем напуганную, даже не успевшую не только вскрикнуть, но и как следует ощутить боль. Спазм сонной артерии, обморок, из которого уже ничего не чувствующий организм пытается рефлекторно выйти при помощи судорог. Которые страшны и безобразны внешне.
Но изнутри все совсем по-другому. Это просто душа, или что там было внутри у Манки, пыталась поскорей стряхнуть с себя осточертевшее тело, изолгавшееся, напуганное жизнью, и вместе с тем жадное и необузданное, разрушающее себя быстрей, чем это делает время.
Танцору стало необыкновенно легко. Он понял, что уже ничто не помешает превратить рожу этой бешенной паскуды в кровавую болотную топь. Эту харю, искривившуюся в злорадной ухмылке победительницы.
Трансмиссия стояла удобно, очень удобно. Поэтому удар ногой пришелся точно в подбородок. Он был настолько силен, что потом бил уже только лежащую, уже не пытавшуюся встать, а лишь загораживавшую голову руками. Когда устала правая нога, стал бить левой. Трансмиссия лежала молча, несомненно, понимая игру гораздо лучше Танцора.
Однако это продолжалось недолго. Вскоре на Танцора накинулись сзади, выволокли из подъезда, подтащили к его машине, внятно ударили лицом о край крыши и кинули внутрь. Один голос сказал: «Двигай. Если через минуту будешь поблизости, то ты труп». Второй, с глумливой интонацией, добавил: «Запомни: когда человек один, то он не жилец!»
Танцор приехал домой, выпил две бутылки водки и упал на диван.
Лейтенант Осипов наконец-то взломал нужный сайт. И майор Завьялов получил доступ ко всей хранившейся на нем информации. Довольно скоро он понял, что налоговый капитан напал на золотую жилу. Деньги, которые здесь крутились, были очень аппетитными.
Весь фокус аккумуляции огромных средств заключался в том, что хозяева «Мегаполиса» полностью презрели принципы русского бизнеса и работали по западной модели. То есть они не стремились немедленно сорвать крупный куш с сотни-другой состоятельных клиентов, а еженедельно сосали по несколько долларов из каждого из двухсот с лишним тысяч своих абонентов. Конечно, в этой мутной предпринимательской водичке порой встречались и большие рыбины – тысяч по двадцать-тридцать, когда люди играли по крупному. Но погоду делали не они, а могучий поток из одиночных баксов. Да, подумал, Завьялов, быть капитану майором. Надо ему маленько подсобить.
Однако надо было придумать какую-то выгоду и для себя. И она не замедлила вынырнуть из недр базы данных. Среди множества совершенно бессмысленных и неинтересных с оперативной точки зрения заданий, которые еженедельно выполняли семеро игроков, нашлось – Завьялов встрепенулся, протер правый глаз, который вдруг задергался в приступе нервного тика – убийство.