– По делам приехал, не рассчитал немного время, пришлось заночевать.
– А я приезжаю к деду раз в две недели, продукты привожу, лекарства, убираюсь, – сообщила девушка.
– Вы в городе живёте? – поинтересовался Егор.
– Да. Звала его жить к себе, ни в какую не хочет. Он неразговорчивый.
– Да, я это заметил. Извините, конечно, Ирина, а почему Николай Иванович, м-м-м…, не желает разговаривать.
Ирина посмотрела на деда, улыбнулась:
– Не подумайте, что он аутист какой-нибудь. Был вполне нормальным. Но потом вдруг стал считать любые разговоры пустым занятием. Следующее слово, говорит (когда говорил), отменяет предыдущее. А ведь до тридцати лет работал в филармонии эстрадным певцом, очень хорошо пел, занимался общественной деятельностью. В общем, дедуля шёл в гору. Его даже в Москву приглашали.
– А потом что? – с интересом спросил Егор.
– А потом, мать рассказывала, чего-то всё больше задумываться стал. Сядет у телевизора, выключит звук и долго так смотрит на безголосых. А потом и сам стал меньше говорить. Уволился из филармонии, устроился на завод токарем, его там Молчуном прозвали.
Оттуда и на пенсию пошёл, сюда переехал. Когда закончил со всеми разговорами, бабушка с матерью хотели даже психиатра пригласить, но он пресёк это дело. А потом все привыкли к молчуну. А что, в принципе, по жизни и так всё понятно. Я с пелёнок с ним воспитывалась. Может, поэтому и не люблю болтунов.
– Да, необычно как-то. Я смотрю, то-то у него телевизора нет, книг…
– Он не любит это дело. Огород, хозяйство, грибы, рыбалка… В месяц, может, несколько слов скажет, и то по крайней необходимости. Ну, ладно, надо в доме убраться, – Ирина взяла ведро и вошла в дом.
Пообедали вкусным борщом, приготовленным хозяйкой с помощью гостя. Ирина мыла посуду, а Егор сидел за столом.
– Ирина, а вы когда в город обратно? – спросил Егор.
– Послезавтра, в воскресенье, часа в четыре…
– Вы меня захватите?
– Конечно.
Ближе к вечеру Николай Иванович, взяв полиэтиленовый пакет, направился к воротам.
– Ты куда? – спросила внучка.
Старик махнул рукой в сторону леса.