— Что смешного? — Лорен все так же пытался прожечь во мне дыру своим фирменным взглядом, но ничего кроме иррационального раздражения не вызывал. Ну не маг ты, Лорен, чтобы поджигать взглядом, смирись уже с этим.

— Ничего, хотя, постой, давай поразмыслим, — я с трудом поднялся на ноги, подошел к Лорену, стоящему, скрестив руки на груди и ткнув в него пальцем. — Если учесть, что это было единственное в своем роде оружие, которым я умел пользоваться, но не потому, что умею фехтовать, а потому что меч направлял мою руку сам, с помощью Веруна, посредством горящего в нем божественного огня, то я сейчас нахожусь чуть ли не голым перед захватом своего собственного герцогства. Мой Первый дружинник, самый главный боец нашего славного отряда вооружен обычным десертным ножиком, которым даже пользоваться особо не умеет, нет не в плане техники ведения боя или еще чего подобного, просто привыкнуть никак не может, что обычный кинжал к нему не вернется, поэтому периодически его теряет. — Верун, что я несу? Я честно попытался остановиться, но язык послал меня пешим маршем по дороге в Аувесвайн, и продолжил весьма издевательским тоном с проскальзывающими в нем истеричными нотками. — А теперь подведем итог, в котором мы имеем: отряд из пяти человек, их предводителя, а также воровку с посттравматической депрессией и лекаря, который в принципе ничем нам не поможет в плане захвата территории, и эльф подросток. И вот этот отряд пытается совершенно серьезно разработать план вторжения и смещения действующей власти. Как серьезно можно относиться к происходящему в данном случае?

— Нужно уходить отсюда, — прервал меня Лорен, вообще никак не отреагировавший на мою импровизированную, но очень пламенную речь. — Слишком сильный магический всплеск чистой ни с чем не смешанной Тьмы здесь совсем недавно произошел, чтобы даже слепоглухонемой маг отшельник не смог его не зафиксировать, — Лорен пристально рассматривал меня. Если его и задела моя характеристика, то вида он не подал. — И да, Льюис, не нужно молодому организму на фоне травмы головы и магического истощения давать такие серьезные напитки. Он и в своей лучшей форме к ним не привычен.

Какое магическое истощение? О чем он говорит? Я попытался сотворить элементарный огненный светлячок, но из руки вырвалась только одна еле видимая искра. Огненная плеть и просто элементарный выброс силы вызвали лишь тошноту и головную боль, не воспроизведя ни одной частицы огня. От неожиданности я рухнул на землю, на этот раз отбив не спину, а всего лишь задницу.

— Что случилось? — я посмотрел снизу-вверх на подошедшего ко мне Первого дружинника, который протянул руку, чтобы помочь подняться. Ухватившись за нее, я кое-как встал.

— Никогда не следует прикасаться к магическим артефактам в момент их активации. Надеюсь, что меч не опустошил тебя до конца. Потому что последствия могут быть крайне печальны, и малопредсказуемы.

— Я что, могу перестать быть магом? — Нет-нет-нет, только не это! Магия — это единственное, что у меня есть, и без нее я вообще ничего собой не буду представлять! Спокойно, Кеннет, вспомни, сколько ты носился по миру Шезму, и там тоже испытывал магическое истощение. Но все вроде бы прошло, магия вернулась и без каких-либо безумных последствий.

— И это может стать самым незначительным побочным эффектом из тех, которые возможно еще проявятся. — Ко мне подошел Айзек и, перекинув мою руку себе через шею, буквально потащил меня вглубь лесочка, стоящего позади нашей стоянки.

— Почему вы так спокойны? — Я попытался вырваться, но силы начали меня покидать все быстрее и быстрее, словно кто-то выкачивал их из меня при помощи насоса.

— А что, мы должны посыпать голову пеплом, начать закатывать глаза и заламывать руки, сетуя небесам на несправедливость этой сраной жизни? Еще ничего не известно до конца. Тебе нужно время, чтобы восстановится, но если мы останемся здесь, то его у нас точно не будет.

— И что мы будем делать?

— Ждать. Нам необходимо переждать последствия ритуала, последствия воздействия на тебя артефакта, просто отдохнуть, и да, разработать наконец вменяемый план наших дальнейших действий. Все следы заметаем и уходим, я видел пещеру километрах в трех отсюда. Там темно, по крайней мере, ночью искать нас в той стороне точно никто не будет.

Это были последние слова, которые я слышал до того момента, как меня просто выключило. Хорошо еще, что я висел в тот момент на Айзеке, потому что, боюсь, очередное падение для моей головы точно даром не прошло бы.

***

Бессмысленным взглядом глядя на капли дождя, которые барабанили по окну, полностью скрывая то, что находилось снаружи моей клетки, я предавался осенней меланхолии. Воспоминаний о том, что послужило моему такому нежданному пробуждению, в голове не было, словно меня просто заново включили. А ведь я не просто эгоист, я полноценная тварь, которая сейчас будет биться до последнего чтобы вернуть свое собственное «я». Та минута слабости, во время которой я подарил себя этому мальчишки прошла, и теперь, как говорится, будем посмотреть.

— Скучно у тебя, — я поморщился, но не спешил поворачиваться в сторону гостьи, которую совершенно не хотел здесь лицезреть, узнав ее капризный, но что уж тут говорить, довольно приятный голос.

— Твоими молитвами, — в последний момент неприличные слова, готовые сорваться с языка я скомкал и решил не накалять и без того нервную атмосферу, а то с нее станется ограничить мою клетку до туалета. — Что тебе надо? — Только после этого вопроса я соизволил повернуться к ней лицом.

Она была одета так же, как и в прошлый раз, только сейчас эти легкие невесомые одежды, больше открывающие, чем прячущие под собой идеальное тело, совершенно не сносили крышу, а миловидное личико, обезображенное надменностью, вызывало только брезгливое отвращение. Сколько кукол с подобными личиками и сиськами у меня было? Если честно, я со счету давно сбился. Лениво рассматривая ее с головы до ног, раскачиваясь на единственном стуле, который находился в этой комнате, кроме огромной кровати, я даже не собирался предложить ей присесть. Вещи здесь так же появлялись по первому требованию, а не предлагал я ей сесть, чисто из вредности. Этот факт ее нисколько не смущал, наоборот, спустя некоторое время обоюдных гляделок она звонко рассмеялась и покачала головой.

— Ты силен, слишком силен. И слишком своенравен. Весы качаются, и та сила, которая тебя принесла в этот мир, начала ослабевать, усиливая все больше ту нестабильность, которая уже слишком давно правит этим миром. Ты противишься, и мне это в тебе нравится.

Я не понимал, о чем она говорит, но внимательно вслушивался в каждое ее слово.