— Отлично! Можно даже через десять, — сказал Хороняка, затем повернулся к своему спутнику и махнул рукой: — Пошли, поговорим…

Они оба зашли в кабинет, уселись за стол, и Хороняка сразу приступил к делу.

— Значит так, — сказал он, — мое предложение в силе. Плачу двести кредов в день. Делать тебе ничего не надо — шарься по барам, пей, ешь.

— Тут должен быть подвох, — проворчал Шархай.

— Ладно. Подвох есть. Все это ты должен делать так, будто бы ты — это я.

— Как это?

— Мы изменим тебе внешность. Сделаем тебя похожим на меня. Ты будешь ходить по барам вместо меня, делать вид, что ты — и есть я.

— А ты что будешь делать? — насторожился Шархай.

— Сидеть в своем номере, или тоже лазать по барам, пока ты сидишь в номере.

— И какой тебе с этого всего резон?

— Есть резон.

— Нет уж! Давай начистоту.

— Ну окей. Просто в какой-то момент я свалю со станции. А ты какое-то время будешь продолжать жить «за меня».

— Ха! А потом меня копы возьмут за задницу!

— Никто тебя не возьмет. Недельку-две побродишь вместо меня, затем пойдешь в эту клинику, тебе вернут твою рожу, и все.

— Ну не знаю…

— Помимо двухсот кредов в день, когда все закончится, получишь две тысячи.

— Десять!

— Две! И оплата повторной операции тоже за мой счет.

— Пять!