Заканчивая совещание, рассказываю о специализации Кунгура:

— В Кунгуре по мимо ювелирной мастерской Бориса, ещё будет кроличья ферма.

— А кролики это, что за зверь, — как всегда задумчиво нахмурив лобик, спрашивает Лада.

— Кролики живут далеко на юге, похожи на зайцев и у них вкусное мясо, а также теплый мех. Они очень быстро размножаются. Для работы на этой ферме потребуется еще пару человек, поэтому в следующей смене в Кунгур отправляются до конца декабря двенадцать человек. Да, чуть не забыл, Олег утром посмотрим где зимой вырубать просеки.

Олег кивает головой, и все расходятся.

На следующий день, после тренировки и завтрака, с Олегом направился размечать просеку под будущие дороги. Первое направление выбрал на север до болот, а затем по краю болота. И лес тут хороший для нужд усадьбы и дорога нужна для более удобной доставки болотной руды, да и в будущем для торфа, а то слишком много древесины идет на сжигание в печках. Торф конечно для жилых помещений не очень подойдёт, так как при сжигании имеет не сильный, но всё-таки запах, а вот как топливо в части мастерских, будет самое то. Всего наметили под зимнюю вырубку северную просеку длинной пятнадцать километров и шириной двадцать метров. Вторую просеку также шириной в двадцать метров, разметил вдоль левого берега Ольховки вверх по её течению, а потом по лесной чаще, в направлении к будущему форпосту. Вторая просека получается в длину почти четырнадцать километров.

А затем на двенадцать дней безвылазно засел в кузнеце и мастерской.

Для начала отобрал из сундука сираков шесть из двадцати трех наиболее некрасивых алмазов и два из отобранных, стал молотком тупо колоть. Алмаз конечно самый крепкий минерал на Земле и поцарапать его невозможно, ну только другим алмазом, а вот расколоть и разбить его легко.

Отобрал пару десятков сколов с острой гранью. Выковал двадцать стержней диаметром от двух до четырех миллиметров с пазами на одном конце, после чего в пазы вставил осколки алмаза и с помощью тисков и клещей накрепко зажал. Вот и получил двадцать алмазных резцов. Позвал, оставшегося за дверью кузницы Константина, своего вестового, передал ему двадцать резцов, велев отнести Николаю, чтобы тот сделал для них деревянные рукоятки. Наказал по готовности пары штук, с ними возвращаться ко мне. Ещё нарисовал эскиз маски со стеклом и кожаным обручем для крепления на голове, для защиты глаз и лица, по типу, одеваемой сварщиками, который также через Константина, передал Ивану, для изготовления.

Далее выковал по десятку заготовок для плоских и круглых надфилей, долото, стамесок маленьких размеров от одного до пяти миллиметров в диаметре, небольших молоточков, клещей, плоскогубцев и круглогубцев.

Прибежавший Константин принес от Олега два полностью готовых алмазных резца.

— Константин, один резец отнеси Ивану, пусть он попробует разрезать стекло и если готова маска, возвращайся с ней.

Сам же стал наносить резцом насечки на заготовку надфиля. Только закончил, как Константин приносит стеклянную защитную маску, изготовленную Иваном, а ещё через пятнадцать минут в кузницу влетает весь взъерошенный, с выпученными глазами Иван.

— Володя! Это просто чудо! Я легким нажатием твоим резцом ровно разрезал стекло. Что это?

— Это маленькая частичка алмаза, самого крепкого минерала. Им можно разрезать почти всё. А алмазы мы взяли в качестве трофеев у сираков.

— А от… — Иван, не договорив, бухается на колени, — Володя, ты же сын богов, ты всё знаешь!

«Черт, опять прокололся. Ну откуда я знаю про алмазы — только от Богов», — мысленно обругал себя.

Поднимаю Ивана, и он, постоянно кланяясь, задом выходит из кузницы.

— Константин, больше никого ко мне не пускай, — кричу вестовому, стоящему за дверью.

Закончив с надфилями, слышу за дверью шум и голоса.