Однако последнее время от нее ни слуху ни духу.

Когда я добираюсь до медицинского отсека, там царит атмосфера спокойного оживления. В приемном покое скучает парочка инопланетян. Из десятка боксов с койками, если верить огонькам над каждым отсеком, занято всего две штуки. Сама доктор Сонг сидит за круглым пультом в центре помещения, набирает какой-то текст. Значки межзвездного языка выбегают из-под длинных тонких щупов, заменяющих ей пальцы, и повисают в воздухе сплошной стеной текста.

— Добрый день, доктор, — говорю я. — Научную статью пишете?

— Письмо родителям, — добродушно отвечает доктор, пульсируя ротовой мембраной. — У нас нынче спокойно, так что время появилось. А что у вас, капитан?

— Всего понемногу, — говорю я. — Как давно у нас появился модуль сафектийцев?

— Слишком давно, — буркает доктор Сонг. — Из-за них с преи я, такое ощущение, только нервы и лечу. Я терапевт широкого профиля, а не психиатр!

— Вы терапевт? — почему-то меня это удивляет.

— Это только в сериалах все врачи хирурги, — хмыкает доктор Сонг в ответ.

Я не успеваю удивиться, что у инопланетян, оказывается, тоже существуют сериалы: свет в отсеке тускнеет, остается гореть в лучшем случае одна световая панель из трех. И то оставшиеся мерцают тусклым розовым светом.

— Что за… — доктор Сонг хватается за свою трубку-ракетницу — очевидно, рефлекторно.

— Демьян, что происходит? — спрашиваю я.

В ответ молчание.

— Демьян! — все равно молчание.

Тут зажигается мой браслет-коммуникатор: вызов от Томирла.

— Капитан, — говорит мой главный инженер, — станция переведена в режим экономии электроэнергии.

— Что за… почему?! Неполадки на энергоустановке?

Неужели эти чокнутые тораи — или не менее чокнутые ацетики — все же по ней чем-то долбанули?

— Можно и так сказать, капитан. Ее нет.

— Как это — нет?!

— Она только что отстыковалась и улетела в открытый космос. Предупреждая ваш следующий вопрос: я понятия не имею, почему.