— В разлуке три четверти горя берет себе остающийся. Уходящий же уносит с собой всего одну четверть.
Думаю, что с этим сталкивался каждый: стоит куда-то уехать — и проблемы, которые терзали дома, начинают казаться совсем незначительными.
В дороге, неважно какой, у нас иное состояние, мы в ином месте, вокруг нас иные заботы. Это можно сказать и об отъезде физическом, и о «поездке» внутренней, в которой мы утрачиваем что-то (молодость, свежесть и яркость восприятия, красоту, азарт, боевой настрой), взамен приобретая что-то новое (зрелость, опыт, осторожность, достаток, трезвый взгляд на вещи).
Если сомнения заставляют взять нас более одной четверти, например три четверти в виде сожаления («Вот бы тогда…»), упреков в свой адрес («Каким же дураком я был!»), жалости к себе («Кто же мог знать!») и т. д., то тогда вы не живете там или здесь, а находитесь посередине. Это тяжело воспринимается подсознанием, и оно начинает подталкивать нас к неразумным поступкам, за которые потом будет стыдно: «Седина в голову — бес в ребро», «Связался черт с младенцем». Так обычно и описывают эти «три четверти».
В начале XX века русский философ Соловьев разрешил вопрос, который мучил мыслителей три тысячи лет. Он звучал так: «Может ли Всемогущий Бог создать камень, который Он не в состоянии сдвинуть?» Соловьев на него ответил: «Такой камень создан — это человек».
Если человек чего-то не хочет всерьез, то даже Господь ничего не сможет с этим поделать. Люди изобретают невероятное количество причин, прибегают к огромному числу уловок, проявляют изобретательский талант, чтобы избежать действия. Важно донести до ума собеседника простую мысль: дело — не в «объективных» причинах, а в простом нежелании что-либо делать! Это тяжело. Формально это все понимают, и для всех это «общее место». И все же. Никто за вас ничего не может и не сможет сделать никогда и ни при каких обстоятельствах! Сам человек и является тем камнем, который сдвинуть никто не в силах! Прекрасная иллюстрация к объяснению внутреннего сопротивления и описанию способов его преодоления.
4. Каждому дню достаются свои заботы
Сотни миллионов людей в мире исследуют вопрос: «Кем были Иисус, Будда, Мухаммед?» И только десятки тысяч задаются вопросом: «А кто я сам?»
Сомнения обычно маскируются под логику, осторожность, житейский опыт, благоразумие, скрываясь под психосемантическими построениями. Вместо того чтобы сказать: «А как сделать?», мы проговариваем извечное: «Что делать?» Это тоже проявление сомнений.
Сомнения — это глубоко законспирированный внутренний процесс, уверенность в котором стараются подкрепить какой-либо психологической защитой. В категорию «сомнения» входит все многообразие психологических теорий и парадигм — от родового сценария до незавершенного гештальта, от незадачливой судьбы до отрицательной зрелой кармы.
Сомнения поддерживают в том числе народные верования и установки: «Всяк сверчок знай свой шесток», «Я — последняя буква в алфавите», «Молод еще…». Плюс отсутствие мотивированного нахальства, плохо выделенная я-концепция, незрелая или нарушенная картина мира. В категорию «сомнения» входит такая особенность психики, как довольно четкое и точное понимание, чего индивид не хочет, и очень плохое осознание, чего он хочет. К этому добавляется полное неумение вдуматься в «простой» вопрос: «А чего, собственно, хочу я сам?»
Человеку свойственно веровать, и можно сказать, что самый глубинный, базовый слой нашей жизни образуется посредством верований. Это та почва, на которой мы трудимся в поте лица. Если в этой области то там, то тут вдруг начали зиять провалы, то это и есть наши сомнения. Сомнение — это, как правило, способ существования нашей веры. У сомнений и верований имеется общая черта: они не являются идеями, о которых можно думать, а можно не думать. Они есть, и все!
Поэтому сомнения — вовсе не безобидные вещи. Они помещают нас в неясную ситуацию. Главная ошибка проистекает из непонимания природы веры и сомнения. Удобно: усомнишься в чем-то — и это перестает быть актуальным. Но так не бывает, сомнение ввергает нас в сферу неопределенности, а реальность от этого никуда не исчезает и создает ситуацию непостоянства, сталкиваясь с которой мы не знаем ни что думать, ни что делать.
Сомнение сродни пребыванию в нестабильности как таковой. Оно напоминает момент наводнения или кораблекрушения. В эти мгновения нам может помочь или вера в то, что на самом деле все не как, так кажется, или осознание реальности и, как вариант, здравый смысл.
Сила языка в этом случае играет с нами злую шутку. Определение «сомнительный» означает текущую реальность, в которой человек не может отыскать опоры и падает. Отсюда выражение «пребывать в пучине сомнений», что противоположно по смыслу фразеологизму «твердо стоять на ногах». Синонимом слова «сомнение» является «неустойчивость». Мир сомнения — марина[5], вызывающая опасение кораблекрушения. Или еще поговорка: «Обжегшись на молоке, дуют на воду». Сомневаться — значит пребывать в подвешенном состоянии.
Естественная человеческая реакция — желание быстро вынырнуть из пучины сомнений. Что нужно сделать для этого? Для области сомнений характерно, что мы этого не знаем. Что предпринять, когда мир колеблется и нет точки опоры? В такой ситуации человек начинает заниматься странным делом, которое и на дело почти не похоже. Он старается активно думать, осмысливать, осознавать. Думать о вещи — это самое малое из того, что можно с ней сделать. Когда все вокруг рушится, у нас остается возможность задать себе вопрос: «А что, собственно, рушится?» Из доступных средств остается интеллект. Вот и начинают пользоваться им, хватаясь за него, как за спасательный круг.
Сомнения вторгаются в прорехи в вере. Их назначение в какой-то мере состоит в том, чтобы заменить нестабильный, неочевидный мир на тот, в котором все предельно ясно. Это достигается с помощью воображения, веры в себя и свои силы.
Сомнение — это предатель, который всегда рядом с нами, внутри нас. Он заставляет нас проигрывать там, где мы могли бы выиграть. Более того, он активно мешает нам даже попытаться выиграть.
Единственная рекомендация, которую можно дать в этом случае:
Поэт А. Васин написал: