– Елена, Софья… Как вы считаете, царь Самуил примет помощь Киева, то есть нашу помощь, при заключении мирного договора с Византией?

– Если увидит смысл вообще заключать мир сейчас, – не задумываясь ни на миг, ответила Софья, а Елена лишь кивнула, соглашаясь со словами сестры. – Он побеждает, хотя понимает, что Византию одному ему на колени не поставить. Даже учитывая мятеж Варды Фоки, до сей поры не подавленный. Он не верит базилевсу, его слово дешевле меди. К тому же тут еще и унижение…

– Точно, сестра, великое унижение. Последний царь из рода Крума, Роман, был не просто взят в плен и казнен, а оскоплен. Из крумида сделали ничтожного евнуха по приказу Василия Второго. Но Роману удалось бежать. Лишившись единоличной власти, передав корону и титул соправителя-наследника Самуилу по доброй воле, он не утратил гнева и ненависти к Византии. Такое нельзя забыть, нельзя простить.

– Но он сможет понять необходимость прекращения войны…

– Если будет уверен в прочности мира.

– Да. И тут слово Киева…

– Будет весомей прочих.

Все, сестры пришли к общему мнению. В той самой своей забавной манере, когда мысли их словно разделяются на две половины, излагаемые вперемежку до одной из них, то другой. Получается, что царя Самуила и даже Романа можно склонить к миру, но перед этим предоставив верные гарантии его крепости на ближайшие годы. И мы действительно можем выступить в качестве посредника. Особенно если вспомнить времена Святослава Великого. Думаю, болгары их тоже хорошо помнят. Были-то они сравнительно недавно, сохранились люди, воочию все это наблюдавшие.

– Мы так и не услышали ничего насчет места переговоров, – вкрадчиво напомнил Гуннар, покачивая кубок и наблюдая за тем, как кроваво-красное вино колышется в нем, словно волны в бушующем море. – Оно должно быть таким, чтобы все три стороны, участвующие в переговорах, чувствовали себя уверенно. Чтобы не боялись одним прекрасным днем или не менее прекрасной ночью оказаться укороченными на голову.

– Болгары никогда не поедут на ромейские земли. Да и нам туда отправляться без большого войска не след, – проворчал Зигфрид. – Только Один с его мудростью мог бы предсказать поведение ромеев насчет посланников. Возьмут да и отравят того же Самуила. И нас заодно, они такие.

Я лишь улыбнулся от такой непосредственности бывшего вольного ярда, а ныне наместника Переяславля. Остальные тоже заулыбались, даже Гуннар Бешеный не удержался, позволив себе легкий намек на ухмылку. Не-ет, травить базилевс никого не станет, просто не осмелится. Недаром же даже Романа из рода крумидов не убил, а лишь оскопил. Всерьез считал, что этим поддерживает еще с давних времен заложенный Юстинианом принцип о «неубиении венценосных особ», что попадают в руки Византии, Рима Восточного, живыми.

Только вот есть вещи и похуже смерти. Роман в этом убедился. Как и некоторые другие. Просто тот был наиболее известной жертвой византийской мерзости, только и всего.

– Никакой Византии, тут с Зигфридом все согласны, – задерживая на доли секунды взгляд на каждом из присутствующих, я видел, что никаких возражений насчет моих слов даже не просматривается. И это было хорошо. – На то мы и посредники, чтобы предоставить надежное место. Но и царю Самуилу вкусный кусочек бросить стоит. Например, проведение переговоров на стыке росских и болгарских земель.

– И как на это посмотрят ромеи?

– Утрутся, Бешеный. Поскрежещут зубами, покричат да постонут, после чего согласятся. Мир не нам нужен, мы лишь посредники. Не болгарам, ведь сила сейчас на их стороне.

– Ну если только так, Мрачный…

– А так и есть, брат. И вообще, я вижу, что очередное угощение доспело. Две прекрасны девицы уже несут. В общем, дела пока в сторону, продолжаем отдыхать…

Тут особо уговаривать не пришлось. Действительно, дела пока были способны подождать. В отличие от шашлыков, которые по такой погоде остывали просто с потрясающей скоростью.