Много беспокойства доставил я Байдукову, когда проговорился о «тайных» работах. Дело в том, что, позабыв об уговоре, я рассказал, что все подготовительные работы уже сделаны. Байдуков даже изменился в лице, но раздался голос товарища Сталина:
— Продолжайте, товарищ Чкалов.
Когда я кончил, то на устах товарища Сталина и всех собравшихся была улыбка. «Не поспешили ли мы с подготовкой? — тревожно подумал я. — Ведь постановления правительства не было». Взглянул на Байдукова — в глазах у него та же тревога.
— Так, значит, как обстоит у них дело с машиной? — спросил товарищ Сталин.
— Она давно готова, товарищ Сталин. Вы ведь слышали.
— Да, слышал, — рассмеялся товарищ Сталин. — Впрочем, я об этом знал ранее.
На душе отлегло. Значит, товарищ Сталин знал обо всей нашей подготовительной работе. Занятый важнейшими государственными делами, он не забывал о нас. Ну, а если он знал о подготовке, значит…
Товарищ Сталин стал расспрашивать нас обо всех подробностях проведенной работы, причем мы чувствовали, что он великолепно понимает нас с полуслова, полностью ориентирован во всех работах.
— Так вы, товарищ Чкалов, говорите, что выбор самолета правилен? — спросил он меня.
Потом добавил:
— Все-таки один мотор… Этого не надо забывать.
Я ответил:
— Товарищ Сталин, мотор отличный. Это ведь доказано, и нет оснований беспокоиться. А кроме того, — пошутил я, — один-то мотор — сто процентов риска, а четыре — четыреста.
Наступил самый решительный момент. Товарищ Сталин, задав еще несколько вопросов, немного задумался, а потом сказал:
— Я за, но предлагаю обязать командира перелета товарища Чкалова в случае малейшей опасности прекратить полет в Канаде.
Эту фразу товарищ Сталин повторил и мне:
— Прекратить полет при первой угрозе опасности…
Я не знал, какими словами благодарить товарища Сталина за величайшее доверие, оказанное нам. Крепко пожимая руку дорогому вождю, я сказал:
— Спасибо, товарищ Сталин, за доверие. Мы оправдаем его.
— Зачем же вы меня благодарите, это я вам должен сказать спасибо, — ответил товарищ Сталин.