Сформировали! Теперь под началом Сергея два Ми-8МТ и четыре «крокодила» Ми-24В, один Ми-26, два Ан-26 и Ил-76М. Зачем такое богатство, не совсем понятно, но в те годы все делалось с размахом, впрочем, машины и экипажи достаточно активно использовались группой военных советников в Сирии, как для нужд внутри страны, так и для перевозок в Союз. Так что без дела не стояли, но в случае их использования окончательное добро на это давал Сергей.

Связь установили! Но Сергею пришлось срочно возвращаться домой: в его отсутствие «большой» компьютер отказывался предоставлять доступ кому бы то ни было. Внук снабдил машину биометрическими датчиками и закодировал содержимое, чтобы без Сергея доступа к нему никто не имел. Это серьезно осложнило ситуацию, но в личной переписке внук написал Сергею, что сделал это для его, Сергея, личной безопасности. Его психология довольно сильно отличалась от психологии Сергея. Внук был настроен против государства и особенно против его верхушки. Опасался он и КГБ. В СССР было не принято не доверять людям, но попытки уговорить внука не удались.

– Иначе закопают, и следов не найдешь, – ответил он на просьбу снять ограничения. – Деда, ты еще не все прочел из того, что я переслал.

Попытка некоторых товарищей скопировать файлы на другой носитель и дешифровать их там тоже провалилась. Компьютер был достаточно надежно защищен и не поддавался дешифровке имеющимися в руках КГБ средствами. Сам Сергей не знал ни ключа, ни принципа шифрования. Плюс Устинов, узнав, что связь есть, и, что время там и время тут текут с разной скоростью, категорически запретил какие-либо действия с единственным источником информации и ее собственником. Он же приказал Сергею познакомить с данными секретаря ЦК КПСС Романова и председателя КГБ СССР Чебрикова. Почти полтора месяца они работали вместе по нескольку часов в день.

А в начале января восемьдесят четвертого в Крыму прошел выездной Пленум ЦК КПСС, на котором генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Григорий Васильевич Романов. Пленум ЦК удовлетворил просьбу Ю. А. Андропова об отставке с поста генерального секретаря КПСС. С аналогичными просьбами обратились товарищи Черненко и Кунаев. Как их «уговаривали», Сергей не знал, да и не хотел знать. А вот то, что Андропову показали и его, и кое-что из его документации, прежде чем он сложил с себя полномочия, это точно. Но к тому времени «заговор военных и КГБ» уже сложился, и к нему примкнула часть партноменклатуры. И подействовало! Народ как-то повеселел, появилась надежда на то, что вот-вот что-то изменится. Гремели «узбекские» дела, тут же к ним добавился «студенческий бунт» в Алма-Ате, закончившийся массовой дракой на национальной почве. Стало неспокойно в Азербайджане, Грузии, но Романов выступил на внеочередном съезде КПСС и заговорил о введении экономических методов управления экономикой и о массовом внедрении в Госплан систем автоматизированного управления. Благо что Министерство электронной промышленности было готово дать стране необходимое количество ЭВМ нового поколения для этого. Упрощенные и достаточно дешевые ЭВМ начали передавать в школы и в вузы. На радио и телевидении все разговоры только об этом. ЭВМ стала панацеей и «мечтой». Ну, а военная электроника развивалась по совершенно иной схеме и с использованием иных технологий, как и машины, направляемые в реальный сектор экономики.

Замена бортовых компьютеров на новые мэйнфреймы типа Z-64 вызвала бурю негодования у США, Рейган заявил, что все это русские поперли у IBM! Но сами они такое не производили. Они сделали ставку на орбитальный бомбардировщик «Спейс-Шатл», а СССР вывел на орбиту и пристыковал к станции «Салют-7» два БОР-5 – орбитальные истребители, уменьшенные в восемь раз копии «Бурана». Они были вооружены боевым лазером СЛК 1К11 «Стилет». В области лазерного оружия СССР был, как и в области балета, впереди планеты всей. В феврале восемьдесят четвертого состоялся первый беспилотный, полностью автоматический, учебно-боевой вылет «Бор-5». Космический истребитель был выведен на околоземную орбиту на высоту пятьсот километров. Там истребитель атаковал неисправный спутник системы «Молния», поразил мишень и приземлился на аэродроме «Юбилейный» на Байконуре. Через месяц два обитаемых «ПОР-5» под управлением командиров кораблей полковников Волка и Станкявичуса были пристыкованы к нашей станции «Салют». С помощью модуля «Квант» вся станция переведена на более высокую орбиту и встала на боевое дежурство. СССР дал ответ на программу «звездных войн». КА «Пор-5» выводились в космос легкими ракетами К65М-РБ5, стоимость пуска и корабля были низкими. Это был асимметричный и эффективный ответ на провозглашенную СОИ.

Сергей вернулся в Академию и сидел на дипломе, когда неожиданно получил из Энгельса письмо-уведомление из городского суда. Пришлось бросить дела и срочно выехать домой. Показал Галке извещение и спросил, что это значит.

– Сережа, это не жизнь. Ты совершенно перестал бывать дома. Я подала на развод.

– Не понял! У тебя и у детей все есть!

– Всё, кроме тебя.

– Так, солнышко, давай на чистоту! Что случилось? У тебя кто-то есть?

– Как ты мог подумать?

– А что я мог подумать после этого извещения? – и Сергей потряс казенным конвертом.

– А ты не думал, что тебя не хватает Славке и Сережке? Твоим детям!

– Солнышко, а я тебе предлагал переехать ко мне, в Москву… Ты отказалась, сказала, что у тебя тема, диссертация и тут бабушки. Мне тоже есть что предъявить!

– Но ты был дома месяц из всего календарного года!

– Солнышко, ты же знаешь, что после отпуска меня отправили на Камчатку.

– Не тебя отправили, а ты сам напросился, я помню твои разговоры по телефону. Ты сам просился туда, не понимаю, зачем, ведь там для детей нет никаких условий. Со мной ты совершенно не советовался. И потом я из писем подружек узнаю, что тебя наградили сразу двумя звездами Героя, но не получила даже приглашения на награждение. И сам ты домой не приехал! А и мне, и, главное, детям это требовалось! Мама изначально была против нашего брака. И она была права! Ты совершенно зазнался и перестал с нами считаться.

– Солнышко мое, мы женились не на родственниках, а друг на друге. И обещали заботиться друг о друге всегда и везде. Или ты забыла?

– Я? Я это прекрасно помню, чего нельзя сказать о тебе. Последние два месяца о тебе вообще ни слуху ни духу не было. Потом вскрытая комната, записка: «Не волнуйся, комнату вскрыл я!» – то есть ты был в Энгельсе и дома, и даже ночевать не остался, и снова пропал! И ни писем, ни звонков.