Ее перебивает другой журналист, жаждущий, чтобы его наконец услышали. Следователь резко отворачивается от внимающих ей репортеров и с королевской грацией уплывает прочь от шумной толпы, плавно покачивая собранными в хвост блестящими волосами. Ей не с руки продолжать, если ее перебили. Это подкупает.
– А она молодец!
Вновь перевожу взгляд на подмигивающую мне с экрана смартфона Рози Франклин. Быстро выхожу из ее профиля, чищу историю «Фейсбука» и на всякий случай историю «Гугла» тоже.
Трансляция передает изображение пустой трибуны, где ранее стояла красавица-следователь, и ревущую толпу репортеров.
На экран выводят фотографию недавней жертвы: Брук Сэдлер. Типичная американская красотка: открытая добрая улыбка, идеальные зубы, ямочки на щеках, укороченный топ и руки в бока на голой талии. В верхнем углу экрана отображается веб-сайт для пожертвований семье на погребение. Ведущая рассказывает о жертве: любимая дочь, сестра, прекрасный сотрудник, подающая надежды студентка, чья жизнь оборвалась в самом начале, и так далее, и тому подобное. «Анекса» – компания, где работала Брук – готова сделать довольно щедрое пожертвование.
Я бы предложила Робу заплатить ту же сумму для создания положительной репутации в глазах общества. Он точно принимал участие в одобрении таких значительных расходов. Почему же удивился, когда я сказала ему о смерти Брук? Внутри похолодело; кажется, меня сейчас стошнит.
Глава 3. Болеутоляющее
Мне всегда нравилось, что работа мужа связана с научной сферой. Со школьных лет обожаю науку. Просто удивительно, что ученые-микробиологи способны наблюдать жизнь, скрытую от невооруженного взгляда. Какое наслаждение – открывать для себя необычные органические соединения, устройство физико-химических систем и протекающих в них процессах, словно созданных по чьей-то точной задумке! Есть чем восхищаться.
Мы с Робом обедаем в его кабинете – все приготовлено шеф-поваром ресторана для сотрудников. Муж рассказывает об интересном проекте Фреда, директора по развитию в принадлежащей «Анексе» лаборатории «Тримбл». Прожевав, я улыбаюсь и обещаю к нему заглянуть.
На столе лежит местная газета «Дип-Ривер геральд»: на первой полосе женщина средних лет держит белую табличку с красно-синей надписью «Без правосудия нет мира». Позади – заполненный протестующими центр Дип-Ривер: горожане несут лозунги или грозят кулаками в сторону высокого правительственного здания. У них хватает причин для недовольства.
– Похоже, у полиции дел невпроворот.
Не отрывая взгляда от тарелки, Роб отвечает:
– Да уж. Гоняются за убийцами, а на улицах не протолкнуться от либералов. Чем табличками размахивать, лучше бы работу нашли, – усмехается он, отправляя в рот очередной кусок запеченного лосося. – Живут на правительственные подачки, ну и не высовывались бы.
Сказанное с набитым ртом слово «подачки» звучит как «пачки».
Я не поправляю, однако мне любопытно, что он в который раз по-своему воспринял мои слова. Мы никогда не сходились во взглядах на политику, и я, конечно, не стала затевать очередные дебаты демократов против республиканцев, тем более в его кабинете.
Роб смотрит на часы.
– Зайка, у меня собрание в два.